"Рудольф Штайнер. Очерк теории познания Гетевского мировоззрения", составленный принимая во внимание Шиллера" - читать интересную книгу автора

область истинной действительности.
Всему этому я противополагал внутренне мной пережитый и в переживании
познанный факт, что человек со своим мышлением если он достаточно углубляет
его, живет внутри мировой - как некой духовной - действительности. Я
полагал, что обладал этим познанием как таким, которое может с такой же
внутренней ясностью предстоять в сознании, как и истины математического
познания.
Перед этим познанием не может оставаться в силе мнение о существовании
таких границ познания, какие считало себя обязанным установить
вышеупомянутое философское направление.
Ко всему этому примешивалось во мне мысленная склонность к процветавшей
тогда теории развития. Она приняла у Геккеля формы, в которых не могло найти
себе место признание самостоятельного бытия и деятельности духовного.
Позднейшая, совершенная по мнению его, должно было происходить в ходе времен
из более раннего, не развитого. Я понимал это по отношению к внешней
чувственной действительности. Но я слишком хорошо знал независимую от
чувственного, утвержденную в самой себе самостоятельную духовность, чтобы
признавать правоту внешнего чувственного мира явлений. Но надо было
построить мост между этим миром и миром духа. В чувственно представляемом в
ходе времен казалось, что человеческое духовное развивалось из
предшествовавшего не духовного.
Но при правильном узнании чувственного оно всюду обнаруживается как
откровение духовного. Перед лицом этого правильного познания чувственного
для меня было ясно, что "границы познания", как они тогда утверждались,
могли быть допущены только тем, кто, наталкиваясь на чувственное обращался
бы с ним наподобие того читателя, который, увидев печатную страницу, обратил
бы все свое внимание только на формы букв и, не подозревая о возможности
чтения, сказал бы, что никто не может знать, что скрывается за этими
формами.
Таким образом мой взгляд был направлен от чувственного наблюдения к
духовному, твердо стоявшему для меня в моем внутреннем познавательном
переживании. Я искал за чувственными явлениями не недуховных атомных миров,
а того духовного, которое, по-видимому, открывается внутри человека, но в
действительности принадлежит самим чувственным вещам и чувственным
процессам. Благодаря положению познающего человека возникает видимость, как
будто мысля вещей, находятся в человеке, между тем как они в
действительности живут в вещах. Человеку необходимо обособить их от вещей в
кажущейся переживании; при подлинном же переживании познания он возвращает
их обратно вещам.
Развитие мира надо понимать в том смысле, что предшествующее
недуховное, из которого впоследствии развивается духовность человека, имеет
наряду с собой и вне себя нечто духовное. Позднейшая, проникнутая духовным
чувственность, в которой является человек, возникает тогда таким образом,
что духовный предок человека соединяется с несовершенными недуховными
формами и, преобразуя их, выступает затем в чувственной форме.
Эти ходы мыслей увели меня за пределы тогдашних теоретиков познания,
остроумие и чувство научном ответственности которых я вполне признавал. Они
привели меня к Гете.
Я должен теперь вспомнить о моей тогдашней внутренней борьбе. Мне
нелегко дался этот уход от ходов мыслей тогдашних философии. Но моей