"Инна Штейн. Библиотечный детектив " - читать интересную книгу автора

И приснился Анне Эразмовне второй сон. Если вы думаете, что между
первым и вторым сном ей ничего не снилось, так вы ошибаетесь. Наука
утверждает, что человек не может не видеть сны. Можно их не помнить совсем,
можно проснуться утром и помнить все замечательно, а к обеду забыть начисто.
Иногда снятся сны, которые помнишь всю жизнь, в которых ищешь глубокий
смысл, намек, подсказку, объяснение, предсказание, ну, а кто ищет, тот
всегда найдет.
Она стоит на площади небольшого города, явно не советского,
досоветского или постсоветского. Посреди площади бьет фонтан, она подходит,
опускает руку в сверкающую воду и смачивает лоб и затылок. Площадь
образована каменными двухэтажными домами, рамы на окнах не распахиваются, а
поднимаются, на уровне второго этажа висят горшки с ярко-красными некрупными
цветами. Бывает тысячелетняя грязь - это когда тысячу лет не убирают, это
знакомо, а здесь царит тысячелетняя чистота - это когда тысячу лет скребут,
драят, чистят и моют, это раньше только во сне и можно было увидеть.
Часы на башне бьют четыре пополудни, а ведь опаздывать нельзя. Она
торопливо идет по совершенно безлюдным узким улочкам, успевая на ходу читать
вывески и заглядывать в витрины. Между магазином компьютеров и туристическим
агентством приютилась антикварная лавка, из которой доносятся вполне
явственные всхлипывания. В окне аптеки виднеются разноцветные стеклянные
пузырьки, наводящие на мысль о ядах и коварстве, а в лавку букиниста очень
хочется зайти и полистать старые толстые книги, несомненно, волшебные.
Витрина одного из магазинов привлекает ее внимание, и она останавливается.
На черном бархате разложены кинжалы, стилеты, кортики, финки и обыкновенные
кухонные ножи. Все это холодное оружие снабжено фанерными бирками, на
которых чернильным карандашом выведены цифры. Большинство цифр ей ничего не
говорит, некоторые смутно знакомы. Два кинжала лежат рядом, надписи у них
разные: 15.3.44 ВС, и 13.7.1793. "Ну, это я, пожалуй, знаю", - думает она. В
центре витрины блестит хирургический скальпель, цифры выстроились в столбик
из четырех строчек:


6.08.1888
8.09.1888
30.09.1888(2)
30.11.1888

Еще секунда и удастся сообразить, что это обозначает, но картина
меняется.
Под дождем в густом тумане бредет она по улицам другого города,
огромного, грязного, зловонного (о какой это тысячелетней чистоте она
бредила?), мокрый подол бьет по ногам, высокие башмаки невыносимо жмут,
шерстяной платок прилип к спине. Она выходит к реке, которая в тумане не
видна, но ошибиться невозможно: в ноздри бьет свежий и, в то же время,
тошнотворный речной запах.
Ей страшно. Она прислушивается и вдруг сквозь шорох дождя, сквозь
смягченный туманом крик ревуна слышит у себя за спиной шаги. Шаги все ближе,
ближе, ближе, она не может, не смеет оглянуться, тот, кого она боится больше
всего на свете, уже совсем рядом, она хочет закричать, какой-то хрип