"Борис Самуилович Штейн. Донный лед " - читать интересную книгу автора

животик, и вытянутая до некрасивости майка подчеркивала все его
диспропорции.
Сеня нехотя открыл дверь. В тамбур вместе с порывом сухого морозного
ветра ввалился Толик.
- Здоров! - весело сказал Толик и закурил.
Сеня нехотя поздоровался и не предложил сесть. Толик сел без
приглашения.
- По делу или так? - спросил Сеня.
- Ну ты че сразу-то, - отмахнулся Толик, - по делу не по делу, - дай
покурить сперва.
Значит, по делу, вздохнул Сеня и надел фланелевую рубашку в клеточку. В
рубашке Сеня выглядел, конечно, авторитетней. И он уже мог откинуться на
спинку стула и сказать довольно официально:
- Слушаю тебя, Толик.
- Завтра, че ли, местком?
- Ну?
- Ну и че, обязательно по тридцать третьей? Можно и по собственному!
- Увольняет не местком, - сказал Сеня формальным голосом, - увольняет
администрация. Местком только дает согласие. Или не дает.
- А вы не давайте.
- А мы дадим.
- Ясно.
- Что тебе ясно?
- Зудину женю лижешь.
На такой прямой выпад нужно было как-то решительно отреагировать.
Например, встать, открыть дверь и сделать театральный жест, дескать,
покиньте помещение. Или что-нибудь не менее достойное. Но Сеня в таких
случаях всегда терялся и поступал не самым правильным образом. И он поступил
так: он сказал:
- Тебе, что ли, лизать? За то, что склад пропил, на работу не выходил,
за это, что ли?
- Че буровишь, че буровишь, - примирительно забормотал Толик, - че
буровишь-то, че?! Недостачу покрою. А пить - кто не пьет? Ты, че ли, не
пьешь?
- Не пью! - закричал Сеня со злостью. - С вами, алкашами, к нормальной
выпивке вкус потерял!
И как бы в подтверждение этих его слов на дальней - в глубине
вагончика - кровати произошло некое шевеление, и с кровати поднялась нелепая
фигура не окончательно проснувшегося человека. Человек маялся. Молча
проследовал он на кухню, молча обследовал полку, стол, подставку для бака с
водой и уголок там, за баком. Потом заглянул за приемник "Сириус", зачем-то
предварительно убрав звук.
Толик наблюдал за ним с понимающей улыбкой. Человек, однако, не замечал
Толика. Зато он впился тяжелым мутным взглядом в Сеню.
- Вылил?
- Вылил, - подтвердил Сеня, не отводя глаз.
- Да ты знаешь, что натворил? Да за это знаешь? - Он очень грозно
сказал это, очень грозно. Так грозно, что можно было ожидать самых
решительных действий. Но решительных действий не последовало. Напротив,
человек сказал довольно ласково: - Сеня... - И добавил не ласково уже, а