"Борис Штерн. Второе июля 4 года С.Моэм в переводе Б.Штерна" - читать интересную книгу автора

следующий случай в редакции Суворина:

"Познакомив Чехова с сотрудниками своего издательства, Суворин строго
сказал им: - То, что пришлет нам этот молодой человек, немедленно
ставить в номер, не редактируя! - И не читая, - добавил Чехов и, выйдя
из суворинской бухгалтерии, отправился в хороший магазин и впервые
купил себе новые брюки."

Один старый и уважаемый русский писатель [Дмитрий Григорович] написал
Чехову восторженное письмо, призвал уважать собственный талант, оставить
легкомысленные рассказы, какие он писал до сих пор, и взяться за сочинение
серьезных произведений. Тот же писатель попросил тогдашних острых на язык
журналистов "не обижать Чехова", на что услышал в ответ:

- Да кто же Чехова обижает, дура?"

[В русском языке женское "дура" по отношению к мужчине звучит не
оскорбительно, а ласково-покровительственно.]

На Чехова все это произвело сильное впечатление, однако становиться
профессиональным писателем он не решался. Он говорил, что медицина - его
законная жена, а литература - всего лишь любовница. Чехов лукавил, все-таки
он был двоеженцем. Фраза "Лучший врач среди писателей, лучший писатель
среди врачей" - это о нем. В Москву он вернулся с намерением зарабатывать
на жизнь врачебной деятельностью, но о том, чтобы обзавестись выгодной
практикой, особенно не заботился. Многочисленные знакомые Чехова присылали
ему своих знакомых-пациентов, но Чехову "неудобно" было брать с них деньги,
и эти пациенты редко платили за визиты. Так он и жил - веселый и
обаятельный молодой человек с заразительным смехом. Он всегда был дорогим
гостем в богемном кругу своих приятелей. Он много пил - точнее, он любил
выпить, - еще точнее, он умел пить, - но, кроме как на свадьбах, именинах и
по праздникам, никогда не употреблял лишнего. Женщины к нему льнули, у него
было несколько романов, впрочем несерьезных. Чехов не хотел жениться,
боялся изменить сложившуюся жизнь [однажды, говорят, удрал чуть ли не
из-под венца, совсем как литературный персонаж Гоголя], и на этом основании
недоброжелатели распускали слухи о какой-то будто бы его неполноценности.
Чтобы покончить с деликатной темой чеховских "любовей", откроем известные
всей тогдашней Москве тайны: в разное время у него гостили певица Эберле,
художница Дроздова, писательница Авилова, артистка Щепкина, бывшая невеста
Эфрос, и, конечно, Лидия Мизинова, - к судьбе этой женщины мы еще вернемся.
[Известны и другие чеховские подруги, некоторые из этих дам были замужем.]

Свидетельства современников о внешности Чехова удивляют,
воспринимаются как не вполне достоверные. Все кажется, что Чехов - это
невысокий хрупкий человек, со слабой грудью, с негромким, хрипловатым от
тяжелой легочной болезни голосом. Но вот художник Коровин вспоминал:

"Он был красавец. Вся его высокая фигура, открытое лицо, широкая грудь
внушали особенное к нему доверие. У него был низкий бас с густым
металлом; дикция настоящая русская, с оттенком чисто великорусского