"Борис Гедальевич Штерн. Вперед, конюшня!" - читать интересную книгу автора

вверх-вниз, туда-сюда, председатель понюхал цветочки, подышал озоном,
оклемался, потом я проводил его к "торнадокванту", сделал ему ручкой,
"квант" заквакал и отчалил, а я отправился в ресторацию позавтракать,- есть
не хотелось, но нужно было отбить цицероновый привкус во рту и специфический
запах в носу. Там, в этой столовке, сидел обрюзгший и потолстевший Тиберий
Войнович. Он читал "Спортивный курьер" и лениво ковырялся вилкой в каком-то
гадюшнике из мясных макарон в томате и в горчичном соусе. На собрании он
таки не присутствовал, а жрал.
Мы сдержанно перекивнулись: привет, мол. Не бросаться же друг другу на
шею - сколько лет, сколько зим! Три зимы и три лета, всего лишь. За три года
с небольшим, что мы не виделись, Войнович откормил такую ряху, что, как
говорится, "день скакать - не обскакать, три дня ср...- не обоср...".
Сейчас он приканчивал, судя по количеству пустых тарелок перед ним,
третий завтрак. Я прикинул: раз-два-три глубоких тарелки. Точно, слопал за
раз три порции то ли спагетти, то ли макарон по-флотски. Я присел за его
столик и спросил:
- Как тут кормят, Тиберий?
- Хорошо. Не жалуемся. Повар хороший. Борщ.
- Борщи хорошо готовит?
- Его фамилия Свекольник. Прозвали Борщом.
- Это плохо, что повар хороший.
- Почему?
Кроме ряхи Войнович отрастил пузо. Жрет макароны, как не в себя, да еще
по-флотски - с хлебом. Тоже мне, земеэс!
Я похлопал его по арбузику:
- Что с тобой, Тиберий? Кто это тебя так заделал? На каком ты месяце?
Когда собираешься в декретный отпуск?
- Нет чтобы пожелать приятного аппетита,- ответил он, но все же
смутился и отодвинул тарелку.
Это хорошо, что он смутился. Значит, еще не проел остатки спортивной
злости.
- Нет, завтрак доешь,- сказал я.- Приятного аппетита! Впереди у нас
трудный день, тебе надо хорошо заправиться. Но вот обед раздели с другом, а
ужин...
- А ужин я оставлю Лобану! - догадался Войнович.
Мы посмеялись. Лобан нам не враг, но все футболеры - как профи, так и
тиффози,- любят подтрунивать над Лобаном, разговор о нем считается хорошим
тоном и нейтральной, но занятной темой, вроде разговора о погоде. Как же без
Лобана,- футбола без Лобана не бывает.
- Лобан никогда не ужинает,- поддержал я этот разговор.- Лобан себя
блюдет.
- Лобан худой, потому что злой,- сказал Войнович.
- Или наоборот - злой, потому что худой.
- Да. Он злой и худой, потому что он сыроед и потому что совсем не
пьет. Даже коньяк па шару.
Ладно, с Лобаном разделались. Я опять принюхался и спросил:
- Послушай, чем здесь пахнет? Или мне кажется?
- Не тем, о чем ты думаешь. Не коньяком. Клопами.
- Шутишь?
- Во-от такие! - Войнович показал ноготь указательного пальца и