"Вильфрид Карлович Штрик-Штрикфельдт. Против Сталина и Гитлера: Генерал Власов и РОА " - читать интересную книгу автора

может быть дружелюбным, когда хочет достичь своей цели.
- Вы сказали, что не верите в победу Германии? - спросил один из нас.
Джугашвили помедлил с ответом.
- Нет! - сказал он. - Неужели вы думаете занять всю огромную страну?
По тому, как он это сказал, мы поняли, что Сталин и его клика боятся не
оккупации страны чужими армиями, а "внутреннего врага", революции масс по
мере продвижения немцев. Так был затронут политический вопрос, который Шмидт
и я считали исключительно важным, и мы спрашивали дальше:
- Значит, Сталин и его товарищи боятся национальной революции или
национальной контрреволюции, по вашей терминологии?
Джугашвили снова помедлил, а потом кивнул, соглашаясь.
- Это было бы опасно, - сказал он.
По его словам, он на эту тему никогда не говорил с отцом, но среди
офицеров Красной армии не раз велись разговоры в этой и подобных плоскостях.
Это было то, что и мы со Шмидтом думали. Теперь открывалась возможность
довести эти мысли до высшего руководства. Ведь с тем, что говорили мы, - не
считались! Но взгляды сына Сталина Верховное командование вооруженных сил,
генерал-фельдмаршал фон Браухич и даже Ставка фюрера могли принять во
внимание.
Герсдорф, понимавший больше нас в этих делах, согласился с нами.
"Сталин, по мнению Якова Джугашвили, сына Сталина, боится русского
национального движения. Создание оппозиционного Сталину национального
русского правительства могло бы подготовить путь к скорой победе" - такова
была основная мысль нашего доклада, который фельдмаршал фон Бок переслал в
Ставку фюрера.
Пленный командир корпуса, занимавший руководящий пост в Генеральном
штабе Красной армии, свидетельствовал о появлении "нового русского
национально-патриотического движения": хотя этот новый патриотизм открыто
еще не признан советской властью, но с некоторого времени он звучит
подспудно в речах и выступлениях, в высшей школе и даже в театральных
постановках. Комкор подчеркивал, что патриотическая пропаганда, особенно в
армии, после нападения Германии на Советский Союз, падала на плодотворную
почву.
Это было для нас новостью.
Когда через несколько месяцев я вновь увидел этого офицера, он был
разочарован и озлоблен всем пережитым в лагерях военнопленных. Он говорил об
"унижающем человеческое достоинство" обращении и о высокомерии немцев.
- Что вы, слепые, что ли? - сказал он. - Так вы и войну проиграете и
обречете на страдания многие поколения человечества.
В течение этой осени много командиров и комиссаров высокого ранга были
доставлены в штаб группы армий "Центр". Фронтовые части в большинстве
игнорировали "комиссарский приказ" Гитлера - и оставляли комиссаров в живых.
Один из них рассказал нам свою биографию. Перед первой мировой войной он был
учеником в почтенной аптекарской фирме Штолль и Шмидт в Петербурге; затем
ротным писарем в интендантстве. Он искренне и активно участвовал в
Октябрьской революции, затем был интендантом большой красноармейской части.
По окончании гражданской войны он учился в разных школах и на курсах. Ему
было нелегко. Пробелы своего образования он восполнял трудолюбием и
служебным рвением. В последнее время он был интендантом одной из советских
армий. О такой карьере он никогда и мечтать не смел. Он знал, что советский