"Унтер-офицер Штукатуров. Дневник Штукатурова " - читать интересную книгу автора

24 июля.
Разбудили рано по тревоге и повели расставлять караулы. Меня назначили
за караульного начальника на пост № 15, но не сказали, где застава и куда
идти в случае появления противника. Около 12 часов ночи сняли и повели в
деревню, где выдали обед, а затем немного отдохнув, мы пошли в окопы, а нас
втроем послали наблюдать за дорогой. [147]
С самого утра вправо от нас слышалась сальная артиллерийская пальба,
трескотня пулеметов и ружей. Около 5 час. нас позвали обратно в роту и
спешно повели снова к гор. Вилькомиру, здесь в садочке дали ужин, разрешили
раскинуть палатки и раскатать шинели. Легли спать. Ноги распухли и болели.
25 июля.
Тронулись, когда взошло солнце. Успел я умыться, попить кипятку. Влево
все время гремели орудия, повидимому, наши. Разгоралась там ружейная
перестрелка, начинался бой. В 12 час. выдали обед. Разнесся слух, что наши
хорошо обстреляли немцев и несколько человек взяли в плен{10}. Ночью пошли в
окопы верст восемь от городка. Окопы были вырыты, но нужно было разравнять
насыпь и замаскировать окопы.
Вею ночь проработали в окопах, и несмотря на то, что все очень устали и
хотелось страшно спать, нам приказали делать козырьки для охранения от
артиллерийского обстрела. Меня с несколькими стрелками послали на
наблюдательный пункт. По дороге нашли сердобольную старушку, которая дала
нам два котелка молока и 5 яиц, но деньги взять отказалась. Мы молоко
вскипятили и пили теплое. Обед нам не принесли, потому мы послали одного в
ближайшую деревню за молоком и провизией. Он принес 20 шт. яиц, котелок
молока и два хлеба. Старушка принесла нам вишень. Мы все это сварили и очень
хорошо покушали. Поэтому сегодняшний день едва ли не самый лучший для меня
за всю войну в смысле питания. Вечером меня поставили наблюдателем на ночь в
окопы.
27 июля.
Днем тоже был наблюдателем. Ротный командир сделал замечание, что нужно
стоять не в окопе, а на бруствере{11}. Сегодня разразилась гроза и страшный
ливень; окопы наполнились водой, все стояли в воде. Ночью наше отделение
было назначено дежурным.
На рассвете сдал дежурство. Утром отправили на правый фланг копать
окопы. После обеда нашему взводу был дан отдых. Меня послали нести обед для
караула; пришлось много походить, пока нашел это место. Придя оттуда,
немного уснул. Около 10 часов вечера подпрапорщик послал меня осмотреть
близь лежащие домики и всех мужчин привести к ротному. [148] На дороге
встретил ротного командира, который не велел водить к нему мужчин, а, только
приказать им всем завтра же убраться оттуда{12}. Была страшная темень и мы
едва отыскали домики. В одном домике горел огонь и слышался около разговор
на литовском языке. Мы тихонько подошли и увидали повозку и лошадь, только
что выпряженную из нее, 2-х мужчин и одну женщину. Мы спросили, почему у них
в хате огонь то появляется, то исчезает. Они ответили, что возили за реку
рожь, и только что вернулись, а потому и зажгли огонь Я передал им
приказание ротного командира. Они сказали, что завтра все пойдут просить
ротного командира оставить их здесь до окончания уборки хлеба. Я одобрил их
намерение, а затем мы отправились обратно. Накрапывал дождь, когда я
возвратится и доложил обо всем ротному командиру. Потом лег на ступеньку
окопа и заснул. Дождь лил, как из ведра.