"Унтер-офицер Штукатуров. Дневник Штукатурова " - читать интересную книгу автора

25 августа.
Проснулся, когда солнце уже смотрело в окопы. Весь день шел дождь.
Укрылся в землянке, где писал письма жене и брату.
Утром вскипятил чай. После обеда чистил винтовку. Прочитал газету
"Киевская мысль" от 20 числа. Из газеты узнал очень печальные факты: все
крепости сданы противнику, наши войска отступают и он подходит к Минской
губернии. Видимо угасла наша боевая слава, или, лучше сказать, слава наших
предков...
Перед вечером нам об'явили, что нас сменит один из гвардейских полков,
а потому приказали собираться. К вечеру уснул.
27 августа.
Часа в два ночи пришли нас сменять. Нас повели по очень грязной дороге,
при чем если кто-нибудь спотыкался и падал, ротный командир ругал, а
полуротный не позволял накидывать на плечи палатки от дождя и холода.
Солдаты говорили, что наш ротный командир, когда мы отступаем, всегда
впереди всех. Пройдя верст пять, мы остановились в стеклянном заводе, около
одного имения. Я получил письмо от жены, которое сильно меня огорчило. Она
пишет, что есть слухи, что их всех переселят в Сибирь, так как возможно, что
противник придет и в нашу{29} губернию, и что тяжело раненых по
выздоровлению не пускают домой, а помещают в богадельнях. Я сейчас же
написал ей, чтобы она не очень верила вздорным слухам, что противник никогда
не дойдет до нашего села и что наступающая зима вообще должна задержать его
наступление. [160]
Нас поместили в заводе, где плавят и закаляют стекло. Батальонный
командир приказал произвести уборку помещения, что мы и исполнили. Вечером
была поверка. Потом пели песни, пока не легли спать.
Утром разбудили в пять часов и приказали кипятить чай, но скоро было
сказано бросить кипяток и тотчас готовится в поход. Повели нас сначала по
шоссе, потом по проселочным дорогам. Идти было темно и трудно. Шли медленно
и с трудом. Пришли в деревушку, и наш взводъ поместился в сарае. Погода
разгулялась, туман прошел, выглянуло солнце Нам приказали почистить одежду и
постричься. Пролетело несколько немецких аэропланов, с черным крестом на
крыльях. Ночью нас послали топить баню, но там уже топила другая рота. Была
поверка, спать сегодня не пришлось. Завтра праздник Пятого Иоанна Предтечи,
а нас заставляли петь песни. Слышался ропот между солдатами, что не дают ни
минуты покоя{30}.
29 августа.
Как только мы встали часов в шесть утра, нас повели на учение{31}.
Солдаты острили: кто говорил, что если немцы узнают, что наш полк сегодня
учился, то сейчас же разбегутся, другие говорили, что ведут в баню и т. д.
На учение присутствовал командир роты и батальона. Последний объяснил нам,
какое наказание грозит тем, кто отстал или сбежал из роты, и при этом указал
на стрелка, который пропадал два дня. Вообще говорил, что трусость есть не
только низость, но и грех. Солдаты говорили, почему тогда нашего ротного
командира не предают суду{32}.
В 10 часов утра была служба, и священник сказал слово. С самого утра
шла очень сильная артиллерийская стрельба по всему фронту. Пообедали, и
затем побрились и постриглись. Нас выстроили и повели снова к стеклянному
заводу. День был солнечный, и идти было жарко. Перед самым вечером пришли
туда и разместились по старым местам. [161] Я залез в большую печку и спал