"Унтер-офицер Штукатуров. Дневник Штукатурова " - читать интересную книгу автора

идти в те окопы, из которых мы вышли. Мы исполнили приказание{41}.
Из виденного и пережитого мной за последнее время, приходится сделать
заключение, что главное горе наше происходит оттого, что мало хороших,
преданных делу, офицеров. Правда и в нижних чинах нет прежнего задора и
гордости, как вначале войны, но все же при хорошем руководстве много можно
сделать. В войсках нет прежнего под'ема, видимо люди устали, есть равнодушие
ко всему, но слава Богу, уныния нет{42}.
7 сентября. Утром мы ожидали, что противник откроет артиллерийский
огонь по нашим окопам и разрушит их, а потому каждый, как кто мог, улучшили
свои окопчики. [166] Место явно было выбрано неудобным, но нам приказали
сидеть именно здесь, и мы сидели.
Вскоре в лесок потянулись неприятельские кухни и обозы, но мы ничего не
могли поделать, кроме того, что докладывали каждый раз ротному командиру.
Результата не было, и немцы ездили в лес и из леса и ходили колоннами.
Бездействие нашей артиллерии вызывало досаду солдат тем более, что немцы и
по одному человеку не жалеют выпускать снаряды{43}. А мы по такой хорошей
цели не открывали огня; ружейные пули, которые мы усердно выпускали, давали
мало поражений на такой дистанции. Часов около 10 противник открыл частый и
меткий огонь из орудий по нашим окопам. Страшный треск рвущихся снарядов
оглушил меня. Кругом нас настолько изрыло землю снарядами, что дерном и
землею с ног до головы засыпало нас. Несколько окопов было разбито. Человека
4 убило и несколько ранило.
Несколько человек, схватив винтовки, побежали в другое место, я решил
остаться до конца, положась на волю Господню. Когда противник перестал
стрелять, я, оглянувшись, увидел, что в окопах осталось нас человек 15, а
остальные убежали. Через полчаса или около этого противник опять открыл
артиллерийский огонь и вместе с тем затрещал пулемет. Я посмотрел вперед, и
хотя немцев близко не увидел, но понимая, что такой незначительной горстью
людей нельзя защищать окоп, я побежал вместе с оставшимися с мной стрелками
к деревушке. Мимо нас с визгом пролетело несколько пуль, но меня не задело.
Придя в деревушку, я присоединился к ротному командиру.
Видя, что мы отходим, другие роты тоже показались из окопов и побежали.
Таким образом началось общее{44} беспорядочное отступление. Ротные командиры
бродили без солдат. Мы пробежали мимо батареи, которая все еще продолжала
стрелять. Видя, что мы отходим, батарея быстро подала передки и ускакала. Мы
кое-как начали разбираться и строиться. Навстречу нам шли новые войска. Я
нашел подпрапорщика своей роты и вместе с ним присоединился к остатку роты.
[167] Мы составили как бы отделение. Здесь нам пришлось нести цинки в штаб
полка. Под'ехал батальонный командир, приказал, возвратившись из штаба, идти
в резервный батальон. Не найдя штаба на прежнем месте, мы блуждали и
увидели, что наш полк пошел в наступление, навстречу попадалось много
раненых. Товарищи хотели нести цинки обратно, но я сопротивлялся этому, так
как, может-быть, нашему полку не хватает патронов, пока мы ходим взад и
вперед, полк может оказаться в затруднительном положении, и это с нашей
стороны будет недобросовестно. Правда, нести цинки в полк было очень трудно;
приходилось делать перебежки, неся две тяжелые цинки. На наше счастье
увидели несколько человек, которые нам помогли. Я повел потом тяжело
раненого и довел его до места где были санитары{45}. Мы пошли отыскивать
наши роты, но пробродив часа два, ничего не добились и решили идти в штаб
полка. Мне очень было тяжко, что в то время, как мои товарищи по роте,