"Василий Макарович Шукшин. Я пришел дать вам волю" - читать интересную книгу автора

Лагерь притих. Смотрели вверх, в сторону дозорных... Не верилось...
- Откуда?!
- От Астрахани!
- Много?! - крикнул Черноярец.
Дозорные, видно, считали - не ответили.
- Много?! - закричали им с разных сторон. - Какого там?!.
- С тридцать! - поспешил крикнуть молодой дозорный, но его поправили:
- Полста! Большие!..
Есаулы повернулись к Степану. И все, кто был близко, смотрели теперь
на него.
Степан смятенно думал.
Весь огромный лагерь замер.
- В гребь! - зло сказал Степан.
Вот - наступила ясность: надо уходить. Полста астраханских больших
стругов со стрельцами - это много. Накроют.
- В гребь!! - покатилось от конца в конец лагеря; весь он
зашевелился; замелькали, перемешались краски. Не страх охватил этих людей,
а досада, что надо уходить. Очень уж нелепо.


3

Из единственного прохода в тучных камышах выгребались в большую воду.
- В гребь - не в гроб: можно постараться. Наляжь, братцы!
- Их ты!.. Рраз! Ма-рье в глаз!
- Уйдем не уйдем, а побежали шибко.
Скрипели уключины, шумно путался под веслами камыш, ломался,
плескалась вода... Казаки, переговариваясь в стружках, перекрикиваясь, не
скрывали злой досады и нелепости этого бега. Матерились негромко.
- Уйде-ом, куда денемся!
- Шшарбицы не успел хлебнуть, - сокрушался большой казак, налегая на
весло. - Оно б веселей дело-то пошло.
- Ишь ты, на шшарбу-то - губа титькой.
- Не горюй, Кузьма! Всыпет вот воевода по одному месту - без шшарбы
весело будет.
- А куда бежать-то будем? Опять к шаху? Он, поди-ка, осерчал на
нас...
- Это пусть батька с им разговоры ведет... Они дружки.
- А пошто бежим-то? - громко спросил молодой казачок, всерьез
озабоченный этим вопросом.
Рядом с ним засмеялись.
- А кто бежит, Федотушка? Мы рази бежим?
- А чего ж мы?..
Опять грохнули.
- Мы в догонялки играем, дурачок! С воеводой.
- Пошел ты! - обиделся казачок. - Ему дырку на боку вертют, а он -
хаханьки!
Головные струги вышли в открытое море. Было безветренно. Наладились в
путь дальний, неведомый. А чтоб дружнее греблось, с переднего струга, где
был Иван Черноярец, голосистый казак громко, привычно повел: