"Василий Макарович Шукшин. Я пришел дать вам волю" - читать интересную книгу автора

Разинцы, не долго думая, зарядили свои и тоже выстрелили.
Первыми плыли струги Львова, за ними, на расстоянии, правильным
строем шли разинцы.
- Не понимай, мы кого встречайт: князь Льфоф или Стенька Расин? -
спросил с улыбкой капитан корабля Бутлер воеводу Прозоровского (они были
на борту "Орла").
Тот засмеялся:
- Обоих, капитан! Живы-здоровы - и то слава богу. - Он подозвал к
себе приказного писца и стал говорить, что сделать: - Плыви к князю Семен
Иванычу, скажешь: Стеньку проводить к Болде, к устью, пусть там стоит. Сам
князь после того пускай ко мне идет. Наши стружки здесь поставить. И
пускай он Стеньке скажет: чтоб казаков в городе не было! И наших к себе
пусть не пускают. Никакой торговлишки не заводить!
- Винишко как? - подсказал бойкий писчик.
- Винишко?.. Тут, брат, ничего не поделаешь: найдутся торговцы.
Скажешь князю, чтоб у Болды оставил наших стругов... пять - для пригляду.
Понадежней стрельцов пускай подберет, чтоб в разгул не пустились с ворами.


* * *

Разинские струги сгрудились в устье речки Болды (повыше Астрахани).
На носу атаманьего струга появился Разин.
- Гуляй, братцы! - крикнул он. И махнул рукой.
Не мало тысяча казаков сыпануло на берег. И пошло дело.
По всему побережью развернулась нешуточная торговля. Скорые люди уже
поспели сюда из Астрахани - с посада, из Белого города, даже из Кремля.
Много было иностранных купцов, послов и всякого рода "жонок". В треть
цены, а то и меньше переходили из щедрых казачьих рук в торопливые, ловкие
руки покупателей саженной ширины дороги, зендень, сафьян, зуфь, дорогие
персидские ковры, от коих глаза разбегались, куски миткаля, кумача, курпех
бухарский (каракуль); узорочный золотой товар: кольца, серьги, бусы, цепи,
сулеи, чаши...
Наступил тот момент, ради которого казак терпит голод, холод,
заглядывает в глаза смерти...
Трясут, бросают на землю цветастые тряпки, ходят по ним в знак
высочайшего к ним презрения. Казак особенно почему-то охоч поспорить в
торговом деле с татарином, калмыком и... с бабой.
Вот разохотился в торговлишке рослый, носатый казак. Раскатал на
траве перед бабами драгоценный ковер и нахваливает. Орет:
- Я какой? Вона! - Показал свой рост. - А я на ем два раза
укладываюсь. Глянь: раз! - Лег. - Замечай, вертихвостые, а то омману. -
Вскочил и улегся второй раз, раскинул ноги. - Два! Из-под самого шаха
взял.
- Да рази ж на ем спят? - заметила одна. - Его весют!
- Шах-то с жонкой небось был? Согнал, что ль?
- Шах-то?.. Шах - он шах и есть: я ему одно, он другое: уросливый,
кое-как уговорил...
Разворачиваются дороги, мнут в руках сафьян...
- Эття сафян! Карош?