"Василий Макарович Шукшин. Я пришел дать вам волю" - читать интересную книгу автора

- Ишо вот, - заговорил Стырь, обращаясь к митрополиту, - надо б
молебен отслужить, отче...
- Бешеный пес тебе отче! - крикнул митрополит и стукнул посохом об
пол. - Гнать их, лихоимцев, гадов смердящих! Нечестивцы, чего удумали -
молебен служить!.. - Голова митрополита затряслась того пуще; старец был
крут характером, прямодушен и скор на слово. - Это Стенька с молебном вас
надоумил? Я прокляну его!..
- Они пьяные, - брезгливо сказал князь Михаил.
- У вас круг был? - спросил Львов.
- Нет. - Черноярец пожалел, что взял Стыря: с молебном перехватили.
Оставалось теперь держаться достойно. - Будет.
- Это вы своевольно затеяли?.. С молебном-то? - хотел понять
митрополит.
- Пошто? Все войско хочет. Мы - Христианы.
Воевода поднялся с места, показал рукой, что переговоры окончены.
- Идите в войско и скажите своему атаману: завтра пусть здесь будет.
И скажите, чтоб он дурость никакую не затевал. А то такую стречу учиню,
что до дома не очухаетесь.


5

Странно гулял Разин: то хмелел скоро, то - сколько ни пил - не
пьянел. Только тяжелым становился его внимательный взгляд. Никому не
ведомые мысли занимали его; выпив, он отдавался им целиком, и тогда уж
совсем никто не мог понять, о чем он думает, чего хочет, кого любит в эту
минуту, кого нет. Побаивались его такого, но и уважали тем особенным
уважением, каким русские уважают сурового, но справедливого отца или
сильного старшего брата: есть кому одернуть, но и пожалеть и заступиться
тоже есть кому. Люди чуяли постоянную о себе заботу Разина. Пусть она не
видна сразу, пусть Разин - сам человек, разносимый страстями, - пусть сам
он не всегда умеет владеть характером, безумствует, съедаемый тоской и
болью души, но в глубине этой души есть жалость к людям, и живет-то она,
эта душа, и болит-то - в судорожных движениях любви и справедливости, и
нету в ней одной только голой гадкой страсти - насытиться человечьим
унижением, - нет, эту душу любили. Разина любили; с ним было надежно. Ведь
не умереть же страшно, страшно оглянуться - а никого нет, кто встревожился
бы за тебя, пожалел бы: всем не до того, все толкаются, рвут куски... Или
- примется, умница и силач, выхваляться своими превосходствами, или пойдет
упиваться властью, или возлюбит богатство... Много умных и сильных, мало
добрых, у кого болит сердце не за себя одного. Разина очень любили.
"Застолица" человек в пятьсот восседала прямо на берегу, у стругов.
Выстелили в длину нашестья (банки, лавки для гребцов) и уселись вдоль
этого "стола", подобрав под себя ноги.
Разин сидел во главе. По бокам - есаулы, любимые деды, Ивашка Поп
(расстрига), знатные пленники, среди которых и молодая полонянка,
наложница Степана.
Далеко окрест летела вольная, душу трогающая песня донцов. Славная
песня, и петь умели...