"Василий Шукшин. Раскас" - читать интересную книгу автора

все в город надо было. Там говорит меня все узнавать будут. Ну не дура! Она
вобчем то не дура, но малость чокнутая нащет своей физиономии. Да мало ли
красивых - все бы бегали из дому! Я же знаю, он ей сказал: "Как вы здорово
похожи на одну артистку!" Она конешно вся засветилась... Эх, учили вас
учили гусударство деньги на вас тратила, а вы теперь сяли на шею обчеству и
радешеньки! А гусударство в убытке.
Иван остановил раскаленное перо, встал, походил по избе. Ему
нравилось, как он пишет, только насчет государства, кажется, зря. Он подсел
к столу, зачеркнул "гусударство". И продолжал:
Эх, вы!.. Вы думаете, еслив я шофер, дак я ничего не понимаю? Да я вас
наскрозь вижу! Мы гусударству пользу приносим вот этими самыми руками,
которыми я счас пишу, а при стрече могу этими же самыми руками так
засветить промеж глаз, што кое кто с неделю хворать будет. Я не угрожаю и
нечего мне после этого пришивать, што я кому-то угрожал но при стрече могу
разок угостить. А потому што это тоже неправильно: увидал бабенку боле или
мене ничего на мордочку и сразу подсыпаться к ней. Увиряю вас хоть я и
лысый, но кое кого тоже мог бы поприжать, потому што в рейсах всякие
стречаются. Но однако я этого не делаю. А вдруг она чья нибудь жена? А они
есть такие што может и промолчать про это. Кто же я буду перед мужиком,
которому я рога надстроил! Я не лиходей людям.
Теперь смотрите што получается: вот она вильнула хвостом, уехала куда
глаза глядят. Так? Тут семья нарушена. А у ей есть полная уверенность, што
она там наладит новую? Нету. Она всего навсего неделю человека знала, а мы
с ей четыре года прожили. Не дура она после этого? А гусударство деньги на
ее тратила - учила. Ну, и где же та учеба? Ее же плохому-то не учили. И
родителей я ее знаю, они в соседнем селе живут хорошие люди. У ей между
прочим брат тоже офицер старший лейтенант, но об ём слышно только одно
хорошее. Он отличник боевой и политической подготовки. Откуда же у ей это
пустозвонство в голове? Я сам удивляюсь. Я все для ей делал. У меня сердце
к ей приросло. Каждый рас еду из рейса и у меня душа радуется: скоро увижу.
И пожалуйста: мне надстраивают такие рога! Да черт с ей не вытерпела там
такой ловкач попался, што на десять минут голову потиряла... Я бы
как-нибудь пережил это. Но зачем совсем то уезжать? Этого я тоже не
понимаю. Как то у меня ни укладываится в голове. В жизни всяко бываит,
бываит иной рас слабость допустил человек, но так вот одним разом всю жизнь
рушить - зачем же так? Порушить-то ее лехко но снова складать трудно. А уж
ей самой - тридцать лет. Очень мне счас обидно, поэтому я пишу свой раскас.
Еслив уж на то пошло у меня у самого три ордена и четыре медали. И я давно
бы уж был ударником коммунистического труда, но у меня есть одна слабость:
как выпью так начинаю материть всех. Это у меня тоже не укладываится в
голове, тверезый я совсем другой человек. А за рулем меня никто ни разу
выпимши не видал и никогда не увидит. И при жене Людмиле я за все четыре
года ни разу не матернул-ся, она это может подтвердить. Я ей грубого слова
никогда не сказал. И вот пожалуста она же мне надстраиваит такие прямые
рога! Тут кого хошь обида возьмет. Я тоже - не каменный. "

С приветом.
Иван Петин. Шофер I класса.

Иван взял свой "раскас" и пошел в редакцию, которая была неподалеку.