"Василий Шукшин. Там, вдали..." - читать интересную книгу автора

несколько угрюмый, но прямой и твердый. Внимательный.
С парнями тоже не любил много колготиться. Любил бывать один. А в
основном - работал, работал, работал. В страдную пору день-деньской, от зари
до зари, на жнейке. Приезжал на стан весь серый от горячей пыли, в голове
еще звенит и стрекочет машина... Поужинает со всеми вместе и уйдет спать
куда-нибудь к ближайшей скирде. Перед сном сидел иногда, привалившись к
теплой соломенной стене, слушал поздних перепелов, шорох мышей в соломе,
глуховатый поскок спутанных коней. О чем думалось? .. Неясно как-то. Смутно.
Хотелось попасть в какой-то большой светлый город - не в тот, куда он ездил
за горючим, а в большой, красивый, который далеко... И чтоб сам он -
нарядный, веселый - шел рядом с городской девушкой и рассказывал ей
что-нибудь, а она бы смеялась. И была бы она образованная... Чтоб руки у нее
были мягкие, и чтоб не ругала она судьбу. Где он такую видел? ..
Кончилась война. Тетка вышла замуж за фронтовика-инвалида, а Петр уехал
в тот город, куда ездил за горючим, поступил в "ремеслуху".
Окончив училище, столярничал. Потом - армия. Отслужил и остался
работать, где служил, - в большом городе. В деревню не поехал.
Жил на квартире у одной пожилой женщины, вечерами ходил в кино,
случалось - на танцы, но не танцевал, а стоял в сторонке или пил с ребятами
пиво в буфете. Вот тут-то - на танцах, на улице - встречались такие, какие
мерещились давно в деревне: нарядные, нежные, беспечные. Рядом с ними были
молодые люди, вежливые и веселые. Петр с удовольствием смотрел на них. Купил
шикарный костюм, шляпу, зачастил в театр. Однажды в антракте, в буфете,
подошел к одной такой. Она стояла в сторонке, ела мороженое.
- Не простудитесь? - спросил Петр участливо. И через силу улыбнулся.
Девушка удивленно посмотрела на него и отошла. Петр ушел в курилку и
одну за другой подряд высадил три "беломорины".
"Как же подходить-то к ним? " - думал. Было стыдно за свою улыбку и за
дурацкий вопрос. Девушка не нравилась ему, но захотелось попробовать
познакомиться. И вот - не вышло. Не большая беда, что сейчас не вышло,
стыдно только. А если бы сильно захотелось? Ведь может так случиться.
Случилось иначе.
Кончилось лето. Осенью Ивлева вместе с другими рабочими послали в
деревню помогать колхозникам убирать картошку.
Деревня, куда приехали, большая. Помощников понаехало больше, чем
надо, - рабочие, студенты, служащие... Многие откровенно лоботрясничали,
жгли на полях костры, дурачились.
Вечерами в деревне стало шумно. Возле клуба выставляли оглушительную
радиолу и до глубокой ночи танцевали.
А вечера стояли хорошие - теплые, темные. С неба срывались звезды и,
прожив маленькую, яркую жизнь, умирали.
Ивлев сидел на крыльце (он жил возле самого клуба, у колхозного
бригадира), курил, слушал радиолу, женский смех... Один раз, в субботу
засиделся до утра. Накурился до тошноты, пошел на край деревни, к озеру. Сел
на берегу и стал смотреть, как в лучах восходящего солнца занимается огнем
ветхая заброшенная церквушка. Оттого ли, что церковка отражалась в синей
воде особенно чисто - как в сказке, оттого ли, что горела она в то утро
каким-то особенным - горячим рубиновым светом и было удивительно тихо
вокруг, - вдруг защемило сердце. Петр лег на землю, лицом вниз, вцепился
пальцами в траву, заскрипел зубами... И - церковь, что ли, навеяла такую