"Василий Шукшин. Там, вдали..." - читать интересную книгу автораКропотливо, въедливо доделывала свое дело осень. Это - двадцать пятая в
жизни Петра Ивлева, самая нелепая и желанная. Он ушел в дальний конец двора, сел на бревно, уперся локтями в колени, задумался... Собственно, дум никаких не было, была удушающая ненависть к людям, визг, суетню и топот которых он слышал и здесь. Из дома кто-то вышел. Петр вгляделся, узнал Ольгу, позвал. Ольга подошла, села на корточки перед ним. - Ну что? - Этот бардак надо разогнать, - сказал Петр. - Пусть догуляют сегодня и забудут сюда дорогу. Ольга ответила не сразу. - Мне весело с ними, - сказала нехотя. - Неправда. Ты просто... от скуки. Ольга опять долго молчала. - С тобой-то разве веселее, Петя? Нет. Петра передернуло от ее слов. - Правда, что ли? - Правда. - Хм... - он не знал, что говорить. Решил быть тоже спокойным. - Неделю прожили... и уже? Месяц-то протянем? - Не знаю, - Ольга говорила серьезно, трезво. Петра слегка начало трясти. Хмель, какой был, вылетел из головы: спокойствие Ольги было неподдельно. - Ты что говоришь-то? Ты думаешь? Ольга вздохнула, положила голову ему на колени, сказала, как говорят - Опротивело все. Никого я не люблю, и ничего не хочу... Плевать на все. Не могу любить. Думала, сумею, - нет. Петр вконец растерялся. - Выпила лишнего. Я сейчас пойду выгоню всех, ты ляжешь и отдохнешь... Надо отдохнуть, - говорил и сам понимал: не то. - Не в этом дело. - А в чем? - Я устала. "От чего? " - изумился про себя Петр, но сказать это вслух не решился. Подумал про тех, в доме: - Довели они ее, сволочи, закружили". - Побудь здесь, я сейчас приду. - Куда ты? - Спичек нет, пойду прикурю. Ольга села на бревно, тоже склонилась, сказала негромко, с грустью: - Не шей ты мне, матушка... Не надо... Ивлев вошел в дом. - Так! - громко обратился он ко всем. - Собирайте шмотки и вытряхивайтесь отсюда! Те, кто услышал это, остановились, замолчали, с интересом смотрели на него. - Я кому сказал?! - заорал Ивлев. - Марш отсюда! И больше чтоб ни одна сволочь не появлялась здесь! Теперь его слушали все. Прямо перед ним стоял без пиджака человек с вылинявшими глазами. |
|
|