"Василий Шукшин. Энергичные люди" - читать интересную книгу автора

будешь драться, я буду кусаться.
Все засмеялись остроумной выдумке Брюхатого, даже занаплодировали. Все
были рады.
- Давайте, давайте!.. - требовали от Аристарха и Веры Сергеевны.
- Мирись, мирись, - стали вместе говорить Аристарх и Вера Сергеевна,
- больше не дерись, если будешь драться, я буду кусаться.
Опять зааплодировали... Вера Сергеевна была счастлива; Аристарх был
смущен, но тоже доволен. Их окружили, понздравляли с примирением... Сделали
вокруг них хоровод, пошли, взявшись за руки, и запели:

Как на Верины менины
Испекли мы каравай:
Вот тако-ой вышины!
Вот тако-ой ширины!..

Опять засмеялись, опять зааплодировали себе. Все были счастливы.
- Черт его знает!.. - воскликнул растроганный Брюхантый. - Жить да
радоваться!.. Нет, мы начинаем себе сложнности находить.
- Именно: можно же красиво жить! - подхватил Курнонсый.
- Да... со вкусом! Ведь один раз живем-то! - тоже с чувнством сказал
Лысый. - Вы вдумайтесь: один раз! И все, и больше нас ни-ког-да не будет.
- Поехали во Владивосток! - опять призвал Простой человек. Но на всех
слетела какая-то тихая, задумчивая миннута, всем как-то было не до
Владивостока.
- Иной раз думаешь: люди, в чем дело? - продолжал глубоко и даже с
грустинкой Брюхатый. - В чем дело, люди?
- Дело в том, что - уважения побольше друг к другу, - подхватил его
мысль Лысый. - Уважения!
- Я бы сказал - и любви, - сказал Чернявый. Он даже встал. - Любовь
- это... Все можно достать! - воскликнул он. - Все! А любовь не
достанешь, если ее вот тут вот нету.
- Это ты, брат, верно, - похвалил Брюхатый. - Это ты - в десятку.
- Суетимся, суетимся много, - вздохнул Лысый. - Сканзано же: "Не
суетитесь". Нет, мы суетимся...
- Не потопаешь - не полопаешь, - вставил и свое раздумчивое слово
Простой человек. - Попробуй не посуентись.
- Заговорила матушка-деревня! - горестно и насмешлинво сказал
Брюхатый. - А ведь на полатях-то не суетились! - вдруг решил поймать он
Простого человека на слове.
- Почему это на полатях не суетились? - не понял Пронстой человек. -
И на полатях суетились, и на печке, и в баннях... А чего ты ко мне с
полатями-то привязался? Если хончешь, то я на покосе родился. Но полати я
любил, потому что там можно сверху наблюдать.
- И чего ты оттуда наблюдал, интересно?
- Все... Жизнь. Мы там сказки рассказывали друг дружнке... Нас
одиннадцать человек росло.
- А нас - двое, - вспомнила и Соня, - но я была младншая. Это хуже
всего - младшей сестрой быть: все платья, все туфли, все юбки я за Зинкой
донашивала. А счас - все наоборот! - она сама рассмеялась такому нелепому
обороту в жизни. - Я ей говорю: а помнишь, Зин, как я за тобой все