"Джеймс Уиллард Шульц. Ловец орлов (вестерн)" - читать интересную книгу автора

убил наповал. Вот мой трофей: ожерелье из когтей гризли!
А когда я умолкну, воины будут восхвалять меня!
Размышляя об этом, я насыпал на ладонь немного пороху, взял пулю и
зарядил ружье. Теперь я готов был померяться силами с любым противником.
Я потерял надежду увидеть в эту ночь вещий сон. Лежа на боку, я смотрел
на Семерых[5], медленно скользивших на север. Из-за гор заструился бледный
свет: всходила луна, и в полумраке я разглядел внизу огромную тушу медведя.
Он лежал у подножия скалы на пути к источнику. Когда луна высоко поднялась
над горами, я спустился к медведю. Он был еще больше, чем я думал, величиной
со старого бизона. Я заглянул в разинутую пасть и увидел четыре желтоватых
клыка длиной с мой большой палец. Всю зиму он пролежал в берлоге, и шкура
его еще не облезла и не полиняла. Волос был длинный темно-серый.
Несколько раз обошел я вокруг него, и чем дольше я на него смотрел, тем
веселее становилось у меня на сердце. Я так был счастлив, что мне хотелось
запеть победную песню. Я поставил ногу на его мохнатый бок и чуть слышно
запел; потом положил на землю ружье, достал нож и отрезал когти передних
лап.
Теперь, когда пикуни одержимы желанием иметь красивые одеяла, одежду,
бусы и лакомства белых людей, многие наши охотники сдирают шкуры с убитых
ими медведей и обменивают их на товары. Не так было в дни моей молодости. Мы
относились к ним как к любому из наших врагов - кроу, кри или ассинибойну.
Вместо скальпа мы брали их когти, а мясо и шкуру приносили в жертву Солнцу.
Срезав когти и спрятав их в мешок, я встал.
Затем я спустился к источнику, вымыл руки и нож, напился и побрел назад в
пещеру. Около туши медведя я приостановился, полюбовался им и, наконец,
медленно стал карабкаться по склону, с которого скатился медведь. На камнях
темнели пятна крови.
Не прошел я и трех шагов, как что-то засвистело над моей головой и
большая каменная глыба слетела по откосу слева от меня и упала в ложбину. Я
побежал к пещере; задыхаясь и весь дрожа, я добрался до нее как раз в ту
минуту, когда за моей спиной загрохотала вторая глыба. Я спасся чудом. Мне
пришло в голову, что эти две глыбы не оторвались от скалы, так как никакого
треска я не слышал, а были кем-то сброшены с вершины. Кто-то хотел меня
убить!
Мысль о новом враге привела меня в ужас. От голода я ослабел; встреча с
медведем придала мне сил, но когда возбуждение прошло, я снова почувствовал
слабость, и головокружение. И вдруг в тишине раздался протяжный крик, тот
самый крик, который испугал меня в первую ночь. Повторился он трижды, и я
похолодел от ужаса. Он доносился с вершины горы, и последние мои сомнения
рассеялись: каменные глыбы не сорвались, а были сброшены! Там, на горе,
скрывался враг.
Я решил, что Красные Крылья сделал ошибку, послав меня поститься на эту
гору. Здесь мне со всех сторон угрожает опасность. Не успел я убить медведя,
как появился новый и еще более страшный враг. Должно быть, это был воин из
какого-нибудь западного племени, а все западные племена враждовали с нами.
"Здесь я не увижу вещего сна, - думал я. - Я даже заснуть не могу от страха.
Когда рассветет, я покину это место и вернусь домой".
Несомненно, враг мой знал, по какой тропе я пришел сюда, и, пожалуй,
устроит засаду. Придется поискать другую тропу. А если я доберусь живым до
лагеря, как стыдно будет признаться, что ничего во сне я не увидел и бежал с