"Джеймс Уиллард Шульц (Апикуни). Опасная тропа " - читать интересную книгу автора

могли плавать между Сент-Луисом и нашим фонтом только в начале лета, но ниже
устья реки Йеллоустоун Миссури всегда была достаточно глубока для дневной
навигации с помощью буксировки.
Наконец пришел день, когда я смог заняться подготовкой к своему
путешествию на север. Тситсаки сложила в мою походную сумку иголки, шило,
нитки из сухожилий и три пары мокасин. Я добавил еще кремень и огниво, две
сотни патронов, смену белья, подзорную трубу, десять фунтов табака
последнего завоза в подарок от дяди северным вождям и его послание к ним.
Кроме того, я взял теплую бизонью зимнюю накидку, пару одеял, свое новенькое
многозарядное ружье и стальной нож. И это все, что у меня было для
многомесячного путешествия по тысячемильной тропе!
В полдень я последний раз пообедал с дядей и своей "почти-матерью".
- Не забывай, что я буду день и ночь молить Солнце о твоем
благополучном возвращении, - сказала она мне.
А дядя добавил:
- Еще раз я прошу вас смотреть в оба и не зевать. Всегда помни о том,
что будет с нами, если мы потеряем вас! Помни также о громадной важности для
Компании успеха вашей миссии к северным племенам.
Затем Тситсаки заплакала и поцеловала меня. Дядя пожал мне руку, и я
быстро выскочил наружу, поскольку и мои глаза увлажнились, а в горле встал
комок. Я уже подходил к воротам, когда услышал, что моя "почти-мать" просит
подождать. Она подбежала ко мне и печально сказала:
- Та тропа, на которую вы выходите, почти так же опасна, как те, по
которым ходят на войну. Я договорилась с Раскрашенными Крыльями, что он этим
вечером выполнит для тебя и Питамакана священный обряд потения* и будет
молиться за вас каждый день вашего пребывания на этой опасной тропе. Ты
должен выполнить мое пожелание!
______________
* Обряд потельной палатки, напоминающей нашу баню, применялся в
большинстве индейских племен в качестве очистительной церемонии перед любым
серьезным начинанием.

- Хорошо, я сделаю, как ты велишь, - ответил я.
Комок в моем горле все еще не прошел, и я поспешил к своей лошади. Как
добра была ко мне Тситсаки - она всегда думала о моем благополучии! Конечно,
я приму старого Раскрашенные Крылья в качестве своего знахаря, молящегося за
меня. Я мало думал насчет религии (и белых, и черноногих). Но все же я
гораздо лучше знал веру своих индейских друзей - ведь их я ежедневно
встречал и в форте, и в их собственных лагерях и не раз беседовал с ними на
эти темы. Нетрудно себе представить, как действовали на неискушенного
молодого человека суждения и верования старших. И, помнится, я смутно, но
верил религии черноногих. Так или иначе, а их главный бог каждый день был у
меня на глазах. Он следовал своей тропой в небесной голубизне, согревал
землю, заставляя все расти, и неустанно боролся с Творцом Холода, прогоняя
того на далекий север, скованный вечным льдом.
Моя лошадь стояла у коновязи. Все снаряжение было приторочено к седлу.
Я сел верхом, положил ружье поперек перед собой и, обогнув угол форта,
двинулся на север. На краю речного обрыва я повернулся и бросил взгляд назад
на большой и сумрачный форт. Каким же надежным и безопасным представился он
мне теперь, в этой уютной долине с высокими травами!