"Глеб Шульпяков. Камбоджа (Живой дневник) " - читать интересную книгу автора

- Смотри, это памятник дружбы с Вьетнамом! Мы, оказывается, дружим с
Вьетнамом - ха-ха-ха! хо-хо-хо!
И так далее.

"Возвратясь в свое жилище, я почувствовал, что мой дух исчерпал
возможности общения с миром, и мне требуется поддержка. Основная ветвь
буддизма с неодобрением относится к употреблению ганжи, но, с другой
стороны, буддизм - не застывший навеки свод правил, это органический Путь,
который приспосабливается к настоящему моменту".
Джон Бердетт.

День четвертый, Пномпень

Самое высокое дерево называли "Волшебным". На него подвешивали динамик,
музыку - чтобы заглушить крики, не пугать жителей соседней деревни. Звук
прибавляли по мере того, как процедура казни достигала апогея. Конец
пластинки означал, что дело сделано, трупы можно закапывать.
Жертв доставляли на killing fields из тюрьмы S-21. Ее устроили в центре
города, в здании школы, или института - не знаю. Теперь здесь музей. То, что
по-настоящему давит, угнетает в этом месте - не столько кровавые кошмары - а
несоответствие типовой формы современных учебных корпусов и спортплощадки и
осуществленного здесь средневековья. Спортивный инвентарь как инструмент
дознания, например. Брусья, кольца, турник. Не говоря - легендарные тяпки.
Классные комнаты, разбитые кривой кирпичной кладкой на кабинки
(чистая инсталляция, если не думать, для чего цепи, канистры и ящички).
Все расфасовано, зафиксировано. Документировано и снято на пленку. Такова
общая черта всех маниакальных, хтонических режимов.
Документация как самооправдание. Протокол как мотив.
Ужас всегда в нарушении единства, внешнего и внутреннего. В
несоответствии. В зазоре - так я думаю. В средневековых пыточных подвалах
Европы потому и чувствуешь себя нормально, что антураж соответствует. На
советском кафеле обычной школы - такой кафель был у меня в детстве, в
бассейне - помыслить средневековье невозможно.
Однако оно есть, было - и в этом ужас.

В Москве. Я понял, откуда это пошло - могло пойти - я имею в виду
жуткое "волшебное дерево" - спустя пару дней по пути через лес из
Ангкора. Дело в том, что после заката в Камбодже активизируются не
только гнус и комары, но также и цикады. С наступлением сумерек их треск
становится оглушительным, промышленным каким-то. Так трещат прядильные цеха
на заводе, не знаю. Однако, странным образом, оккупируют эти твари не все
деревья подряд, а лишь некоторые, избранные. Одно или два. Оно-то, это
"волшебное дерево", и "звучит".

...После тюрьмы я прошу Сована отвезти меня на озеро Boeung Kak. Это
гигантский водоем в черте города, до горизонта покрытый плавучими травяными
островами. Тут самый лучший - умиротворяющий, элегический
- закат в городе. После тюремных кошмаров чувствуешь, как здесь, у
воды, тамошние демоны отпускают. Уходят. Такова вообще основная черта этого
места, Камбоджи, постоянное борение духов. Черных с темными, темных с