"Владимир Николаевич Шустов. Человек не устает жить " - читать интересную книгу автора - Бомбежка немцев под Вильно.
- За днепровскую переправу. Он ее тогда по частям в Черное море сплавил. И летчики стали вспоминать... На боевом счету Аркадия было уже свыше пятидесяти вылетов. Его бомбардировщик громил живую силу и технику немцев под Вильно, Ригой и Смоленском, нанес один из первых бомбовых ударов по танкам Гудериана. О неуязвимом русском асе, который налетает внезапно и бьет наверняка, знали многие воинские части фашистов. "Голубая двадцатка" досаждала им так, что гитлеровские пропагандисты выпустили даже специальную листовку. В ней говорилось: "...Тому, кто собьет в воздухе или уничтожит на земле дальний бомбардировщик русских, обозначенный голубой цифрой "20", будет вручен Железный крест и предоставлен месячный отпуск". 2. "ГОЛУБАЯ ДВАДЦАТКА" По равнинам буйствовала поземка. Серебристый снег дымно струился по-над колючей стерней и жухлыми травами, заполняя рытвины и выбоины, лощины и овраги, до блеска надраивая ледяные зеркала рек и озер, отороченных промерзшим до корней ивняком. Красные прутья, словно скрюченные от стужи пальцы, судорожно и неловко царапали голубоватый лед, как бы стараясь подгрести поближе оставшиеся на нем крохи снега и укрыться в них с головой. Так было на земле. А на высоте, за пухлой толщей облаков, из края в край раскинулась спокойная и величественная пустыня неба. В необозримом темно-фиолетовом пространстве, заполнившем бесконечность, сигнальными "Голубая двадцатка" шла к цели. Над машиной - только звезды. Под машиной - только облака. В лунном сиянии они были похожи на покрытую свежим снегом всхолмленную степь, по которой скользила сейчас крылатая тень бомбардировщика. С приборной доски смотрели фосфоресцирующие циферблаты приборов, трепетали их светящиеся стрелки. В кабину снаружи проникал уверенный и могучий гул моторов. А так как Аркадий все еще находился под впечатлением разговора с командиром полка, не без волнения посылавшего "голубую двадцатку" на задание, то в гуле моторов Аркадию явственно слышались напутственные слова: "Мост нам, в общем и целом, мешает, очень мешает. Фронту мешает. Дело серьезное, опасное, но... Ударь ты по нему по-ковязински. Успеха вам. Не удачи, заметь, а полновесного боевого успеха. Ты понимаешь, лейтенант? Я не противник удач, нет! Но удача, в общем и целом, - явление временное, преходящее. Пусть надеются на нее картежники, игроки. А мы разве игроки? Понимаешь, лейтенант? Я сторонник постоянных боевых успехов, по-сто-янных!" Аркадий окинул взглядом горизонт и обернулся к штурману. Колтышев сказал, не отрываясь от карты: - Из минуты в минуту идем, - отложил штурманскую линейку и откинулся на спинку сиденья. - Остальное тоже в норме: высота - пять тысяч метров, скорость - заданная, видимость - по прейскуранту. Должна Рига появиться вот-вот. Рига! Хм-мм. Не могу я, Аркаша, привыкнуть к такой вот кочевой жизни. И не просто кочевой, а прямо-таки летучей... Гляжу на карту, знаю, что находимся над Латвией, а вижу конференц-зал. Вижу Новикова, Сумцова, Сбоева, Колебанова... Не верится, что остались они где-то там - уже за сотни |
|
|