"Владимир Николаевич Шустов. Человек не устает жить " - читать интересную книгу авторазапрашивал Москву о сроках предоставления нашему полку несерийного
бомбардировщика повышенной грузоподъемности. Для кого бы это? А? Лихачев замигал белесыми ресницами, оглядел добрыми глазами веселые лица и развел руками так широко, что и без того короткие рукава гимнастерки вздернулись чуть ли не до локтей, обнажив белую в коричневых брызгах веснушек кожу. - Ах, для вас, оказывается, Федор Павлович! Я, право, и не предполагал... Летчики засмеялись. Командир тоже было фыркнул, но, спохватившись, напустил на себя сугубо деловой вид и закашлялся, изломав брови буквой "z". Лихачев, нимало не смущаясь показаниями "говориметра", с высоты огромного своего роста измерил взглядом приземистого противника и укоризненно покачал головой: - Как Алешу ни корми... - А он все в небо смотрит, - в тон ему продолжил Сбоев. - Характер у меня такой. Чтобы научиться безошибочно распознавать человеческие характеры, я рекомендую вам, Федор Павлович, обратиться за консультацией к младшему лейтенанту Колебанову. Летчик в новеньком комбинезоне с небрежно откинутым меховым воротником, под которым виднелся темно-синий френч и голубели петлицы с рубиновыми кубиками по одному в каждой, повернулся к Алексею и резко спросил: - Все остришь? - и нахмурился. У младшего лейтенанта - темные с поволокой глаза цыганского типа. Да и сам он, смугло-кожий, был похож на цыгана: худощавый, жилистый, гибкий. Волосы - кольцо в кольцо. - Ты, Алеша, все поддеваешь? - И я думаю: куда уж вам уж, - младший лейтенант капризно поджал губы. - Спорить с тобой, Алеша, я не испытываю никакого желания. Летчики покидали штаб. Мимо зябнувшего часового, огибая заметенные снегом брезентовые шатры складов, увязая в сугробах, бежали они в сторону полкового клуба. Аэродромный очаг культуры располагался в просторном подземелье, по внутреннему убранству даже отдаленно не напоминающем землянку. Стены, облицованные дюймовыми досками, были выкрашены белой масляной краской, и какой-то хороший фантазер нарисовал на них светлые окна с вечно сияющей голубизной. Нарядность помещению придавал и высокий бревенчатый потолок, усеянный золотыми блестками смолы. Вдоль помещения тянулся сколоченный из сосновых досок вместительный стол. Начало свое он брал у порога и, прошагав двадцатью двумя перекрещенными ногами саженей пять по утрамбованному до каменной твердости земляному полу, заканчивался в "огнеопасной зоне" - месте у глухой стены, где дышала зноем печка-времянка - железная, поставленная на попа бочка из-под бензина с фигурно выпиленной прожорливой топкой. Один за другим, вваливаясь с ядреного морозца в экваториальное тепло, летчики усердно и гулко выколачивали снежную пыль, набившуюся даже под комбинезоны, и разбредались по клубу. Несмотря на похвалу командира, настроение у всех было далеко не радужным. Да и с чего ликовать? Метеорологи после упорных боев за свой "безошибочный" прогноз перешли к жестокой обороне и скромно опускали глаза, избегая разговоров на тему "пасмурно - ясно". А летчики утром, днем, вечером и ночью под разбойный аккомпанемент ветра кляли |
|
|