"Юрий Шутов. Собчачья прохиндиада ("Ворье" #2) " - читать интересную книгу автора

качество, Хижа действовал наверняка, найдя в "патроне" отзывчивого
распространителя и пропагандиста даже не принадлежавших ему разрушительных
идей, но с удовольствием приписывающего себе как минимум их соавторство.
Примостившись на самом верхнем полке парилки вместе с замоченными в
бадейке вениками, ожидавшими, пока распарится тело "патрона", я молча внимал
его восторженно-победоносному монологу о том, как "реформаты", нанятые
развалить нашу страну, фактически с успехом уничтожают сам воздух, которым
все, не замечая того, дышат, при этом уверяя, что без воздуха будет всем еще
лучше. Но самое удивительное: большинство народа им удалось в этом абсурде
убедить. Да! Воистину неисповедимы дела твои, Господи! Ведь у нас и восторг
легко довести до абсурда. Думаю, только в России могут в согласии жить и
сосуществовать авторы программы удушения вместе с теми, кого они собираются
душить. Это, действительно, умом не понять и с аршином бесполезно
примеряться. Ведь к чему может привести излагаемая Собчаком ломка
хозяйственного механизма, было ясно, не выходя из парилки: сперва вытечет из
страны сырьевая и ресурсная кровь, а затем остановится ее индустриальное
сердце, и уж потом произойдет разложение единого цельного организма. Чтобы
такое понять, родственником А. Гайдара - автора книги о "тимуровцах", быть
вовсе не обязательно. Свое мнение я изложил Собчаку, для доходчивости
акцентируя эту точку зрения ударами двух веников по его лоснящейся от пота
спине и ниже. Не слушая меня и под напором пара покрякивая, как охотничий
утиный манок, "патрон" продолжал строить модель брутального "реформирования"
жизни с тотальной невозможностью выжить в ней всех неспособных пристроиться.
Его речь попахивала смрадом идей переустройства России, достойных разве что
писателя Шикльгрубера, больше известного в истории под фамилией Гитлер,
который на фоне сегодняшних "побед демократов" выглядит просто мелким
пакостником.
Освободившись из цепких лап массажиста, "патрон" с видом блаженного
принялся за горячий грог с разнообразными бутербродами, показывая манерой их
съедания, что это был основной продукт питания все долгие академические
годы, но не такой изысканный, судя по зачарованному оглядыванию каждого
очередного бутерброда с икрой перед отправлением его в рот. Отвалившись
наконец от самовара, Собчак перевел общеинформационный разговор в
неожиданное для меня русло. Ко времени, о каком идет речь, у него уже
накопилась целая картотека строго индивидуализированных врагов, борьба с
которыми смахивала на принцип беличьего колеса. Только что он с помощью
давнего своего знакомого, адвоката Ю. Шмидта, выиграл долговременный
судебный процесс у адмирала Томко, нанесшего своими предвыборными речами,
как считал Собчак, "непоправимый урон его чести и достоинству". От близких к
Томко людей доходили слухи о высказанной адмиралом уверенности, что к
разрушению "чести и достоинств" Собчака он никакого отношения не имеет и
поэтому заниматься изучением этого явления в суде не желает. Суд, потеряв со
временем надежду выяснить у адмирала, что тому известно о потере Собчаком
"чести и достоинства", приговорил Томко к публичным извинениям, о чем с
гордостью за торжество правосудия несколько раз сообщала демгазета "Смена",
посетовав лишь о слабом наказании виновного и трудностях жизни без чести и
достоинств тех, кому она была готова всегда служить, не щадя живота своего.
Собчак же в этой схватке с адмиралом вынужден был потерять уйму времени,
будучи обязан, как истец, появляться на всех заседаниях горсуда, где в
качестве предметов своего, теперь уже быстро обновляющегося, взамен ранее