"Юрий Шутов. Собчачья прохиндиада ("Ворье" #2) " - читать интересную книгу автора

подобных... э... приказов, как правило, вместо мозгов желудок, поэтому они
станут служить тому, кто их лучше накормит. Это тоже нужно учитывать, не
забывая о полной противоправности их предполагаемой деятельности.
Собчак слушал лежа, полузакрыв глаза, потом поднялся с топчана и
пересел в глубокое кожаное кресло, которое, приняв его тело, тяжко,
по-человечески вздохнуло.
- Ну, во-первых, - повел он своим обычным назидательным тоном пастыря
малочисленной секты, - усиление борьбы с преступностью нужно лишь
имитировать, и вообще с ней эффективно бороться не следует. Ею нужно пугать
население, давая постоянно понять, что только существующая власть способна
защитить всех от ее разгула, и чем сильнее разгул, тем безропотнее будут
жаться к властям налогоплательщики.
Я был весь внимание. Только что услышанное было уже чем-то
принципиально новым. Либо "патрон" перепарился, либо закрадывалось
подозрение, что юридические науки он в свое время одолевал только по
настенным и настольным рукописям университетских аудиторий, а в хранилища
первоисточников забегал лишь по нужде, не говоря уже о моральной стороне его
суждений. И если же он действительно, без шуток считал уголовный террор
гарантом доброго порядка, а также необходимым условием воспитания у
населения любви к новой власти, то, несмотря на его докторскую степень, для
науки Собчак был, скорее, пациентом, чем ученым. Правда, сам его интерес к
теме этого разговора лишний раз доказывал, что искусством выживания, без
которого нельзя рассчитывать на успех в любой борьбе, а тем более за высшую
власть, Собчак владел в совершенстве. Назвать его посредственностью тут было
бы явной нелепостью.
Собчак замолк и сделал вид, что задумался. Я также молчал. Способность
мыслить по-настоящему - это такой же дар Божий, как, скажем, писать стихи
или музыку. Одним дано, другим нет, и пытаться научиться этому дару
чрезвычайно сложно. Вот почему многие просто делают вид, что он у них есть.
- Ваша правда! - продолжил Собчак свои построения в несвойственном ему
направлении. - Этой группе периодически действительно нужно будет
симулировать для отвода глаз свои достижения. Например, эффективный
показательный арест какого-нибудь сверхизвестного прохвоста. Прохвост в
тюрьме - народ в восторге, и работа налицо.
- Да! Но таких известных мало, и они, надо думать, опытны, умны и
осторожны, поэтому вряд ли дадут законный повод для ареста, - возразил я.
- Опять не дотягиваем до уровня понимания задач, - заметил "патрон", с
сожалением взглянув на меня как на несвежий кусок говядины. - Главное, чтобы
прохвост был, ну а повод всегда найдется!
Это напоминало уже что-то из ежово-бериевских теорий. Я вновь стал
присматриваться - не шутит ли он? Время ведь уже другое. В судах будут
буксовать эти фальшивые дела. А сама жизнь невиновного человека, пусть даже
и прохвоста, списанная на прикрытие чьих-то интересов, неужели и в наш век
также ничего не стоит? Ведь, как всем известно из нашей истории, на эту
тропинку стоит только соскользнуть, а дальше в построенную условиями
целесообразности мясорубку произвола полетят головы совершенно невиновной
публики. Все это уже у нас было. Меня самого когда-то затянуло в шестерни
трансмиссии слепого к закону и глухого к воплям затянутых правового
прокурорско-судебного беспредела.
Да и сам прием имитации борьбы с преступностью за счет ареста известной