"П.Шуваев. Не заплывайте за горизонт или Материалы к жизнеописанию одного компромиста (Малодостоверная история в словах)" - читать интересную книгу автора

Ладно, плагиат плагиатом, продолжим, надо ведь довести дело до надписи, чтоб
длинная была, загадочная и с этаким росчерком в конце...
Асессор Пит Коллинз был искренне и безоговорочно счастлив, как может быть
счастлив лишь человек, занявший место в избранной прослойке имперских подданных,
которая не подвергается гласному надзору, а всего лишь подлежит негласному
досмотру. Это было приятно само по себе, но к тому же он теперь по должности
обязан был заниматься вещами, ему самому интересными. С нечеткими понятиями
вроде имперского духа или как он там называется, эти вещи не имели ничего
общего, что должно было бы смутить его, - но не смущало. Ему нравилось сидеть в
прокуренных комнатах среди таких же избранных, что-то читать, что-то
сопоставлять, что-то рассчитывать. И вести разговоры - специальные, понятные
далеко не всем, с явным, почти уже неприличным душком элитарности, - но ведь за
элитарность как таковую никому ничего не положено: важно не оскорбить родную и
вечную Нерушимую Империю и лично Императора. Они не оскорбляли, им было не до
того. Они работали, и порой казалось, что чуть ли не из ничего - из разговоров с
душком, из слов и дыма, из снов и бреда на старинном, почти всеми забытом языке
- рождалось...
Не подвергается, но подлежит - это неплохо. А лично Императора, по всей
видимости, и нет вовсе, а выступает перед телекамерой какой-то там актеришка.
Засекреченный, бедолага: уж он-то подвергается...
В Нерушимой Империи, в отличие от большинства известных нам слаборазвитых
авторитарных режимов, существовала достаточно устойчивая, хотя и не
пользовавшаяся каким-либо влиянием технократическая прослойка. Лишенная доступа
к власти и находившаяся, по существу, на полулегальном положении, она смогла,
тем не менее, не только сохраниться даже после общепланетарной войны, но и
веками развивать крайне своеобразную субкультуру, рафинированно интеллектуальную
и лишенную, насколько нам известно, малейшего намека на протест, во всяком
случае, на протест социальный. Впрочем, памятники этой субкультуры дошли до нас
в разрозненном и неполном виде, а в большинстве были уничтожены либо властями
Сфинкса во время и сразу после общепланетного конфликта, либо же после захвата
планеты - Звездным флотом и администрацией Большой Империи.
...Рождалось, сверкало из-под небытия то, чему быть не дозволено, то, что не
может по еретичности подлежать ни надзору, ни досмотру, а только лишь
немедленному уничтожению, то, что невозможно, недоступно, непристойно и
противоречит, - бесстыдное, хмельное, древнее, безрассудное, сверкало простым и
честным металлом то, чего не могло не быть когда-то, в те странные времена,
когда не было надзора и досмотра, когда нечему было противоречить.
Что-то не идет, подумал Толик, совсем что-то не то получается, ну да поди
попробуй передать ощущения какого-никакого, а все же потомственно
верноподданного, которому невесть зачем дано было высочайшее разрешение
подорвать основы. В самом деле, зачем? И, главное, даже по предписанию и с
разрешения основы не так-то легко подорвать. А что нам скажет Сугимото?
Как известно, технократические субкультуры способны к продуктивному развитию
лишь в строго определенных условиях, заведомо исключающих политический
авторитаризм. Отсюда отвлеченно-теоретический характер сфинксианской технократии
с ее стремлением к синтезу гуманитарного и технического знания (нередко
приводившим к мистицизму), с повышенным интересом к проблемам языка и
употреблением своего рода "культового языка" - искусственно воссозданного
классического английского. Именно лингвистические изощрения разного рода в
большой мере делают сохранившиеся памятники оппозиционной сфинксианской