"Иван Иванович Сибирцев. Отцовская скрипка в футляре " - читать интересную книгу автора

за версию бредни свидетеля Яблокова о том, что с крыльца дежурки ДОЗа тот
якобы видел прошедшую навстречу Юрию Селянину грузовую автомашину, за рулем
которой сидел Игорь Постников. Давайте поверим Яблокову, возьмем Постникова
на цугундер. То-то Постникову это в масть. Он, к слову сказать, уже два года
как от нас уехал, в областном центре на хорошей должности, семья у него
чудесная. Кстати, Постникова я тоже имел в виду, когда говорил о моральных
издержках дела, которое вы прибыли вершить.
"Вы что же, отменить хотите дополнительное расследование?" - едва не
выпалил Денис, но ответил холодно и чуть возвысив голос:
- В общем, товарищ Стуков, вы довольно верно определили цену начатого
доследования. Но ведь вы - юрист. Ваше постановление отменили не по
формальным мотивам, а потому, что не исследованы важнейшие обстоятельства
гибели Юрия Селянина. Находясь в плену очевидности, вы даже не допросили
свидетеля Яблокова. Машина Касаткина наехала все-таки на лежавшего без
движения человека, и на теле погибшего нет следов протектора, и цела одежда
погибшего, а судебно-медицинская экспертиза всего лишь не исключает того,
что причиной гибели Селянина была автотравма. Как видите, дорогой коллега,
набирается довольно много вопросов и упущений. И мне кажется, что моральная
цена истины в таком деле оправдывает названные вами моральные потери.
- Ну что же, полковнику и вам, как говорится, с горы видней. Наше дело
солдатское...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

За мутной наледью бокового стекла газика проступали гребни бесснежных
холмов, черные космы зимних сосен, оголенные березки и осины, сползал в
кювет колючий кустарник. А над кюветами, словно застывшие волны, вздымались
сугробы.
Скоро Таежногорск. Капитан Стуков все-таки не зря витийствовал перед
Денисом. Заронил-таки в его душу семена скептицизма. И не было сейчас в душе
капитана Щербакова ни привычного азарта перед началом расследования, ни
уверенности в своей бесспорной правоте перед законом и перед всеми, чей
покой будет потревожен его действиями.
- Все. Приехали, - сказал сидевший за рулем газика сержант Родченко из
местного райотдела. - Вот она, береза эта. Возле нее тогда все и получилось.
Денис, отрешаясь от невеселых мыслей, ступил на гравий. Обочь дороги
нависла ветками над сугробом горбатая почернелая береза,
- Выбрал же Юрка Селянин место, где смерть найти. Как говорится,
нарочно не придумаешь, - покачал головой сержант. - Самое уродливое дерево в
округе. И молнией его обжигало, и к земле пригнуло, а спилить жалко: вдруг
воскреснет. - Родченко задумался, словно бы о судьбе березы, но заговорил о
другом: - Юрка-то, не тем будь помянут, шибко беспутно жил последний год и
помер как-то чудно... Если по всей правде, никак не возьму в толк, с чего бы
он середь дороги завалился. Что греха таить, пил много, последний год
особенно, но только памяти не терял и на ногах стоял твердо.
- А злобствовал на кого в пьяном виде?
- Да как сказать? На всех. Ходил сам не свой. Вроде бы жениться самая
пора, собой он был не из последних, любая девка не отказала бы ему. А он,