"Олег Васильевич Сидельников. Нокаут " - читать интересную книгу автора

мстительный баптист,- это и заметно. Вам всего двадцать четыре года, а уже
при очках, плешь преждевременная пробилась. Не пройдут даром кощунственные
ваши речи... Геморрой скоро начнет мучить.
- Вырежу!- отпарировал Вениамин Леонидович, столь энергично вытолкнув
это страшное слово, что псалмопевец даже вздрогнул,- А что касается плеши,
то она всегда преждевременна. И вашу, между прочим, тоже своевременной не
назовешь, гражданин баптист.
Противник, опозоренный, ретировался.
Читатель, должно быть, убедился, что в лице Вениамина Леонидовича
Нарзанова он познакомился с убежденным атеистом, абсолютно лишенным
каких-либо религиозных предрассудков. Однако нынче, блуждая по палубе,
Нарзанов вел себя по меньшей мере странно и вовсе неподобающе
воинствующему безбожнику.
Всякий раз, как теплоход, взревев могучим протодьяконским басом,
разворачивался против течения, у Вениамина Леонидовича екало сердце,
начинало сосать под ложечкой, и он, вперив затуманившийся от волнения взор
в растущую будто на дрожжах, пристань, мысленно призывал: "Пронеси!
Пронеси! Пронеси!.."
Все это сильно смахивало на молитву. Молодой философ был противен
самому себе. Ему было стыдно, хотя он и не адресовался со своими
"Пронеси!" к конкретному верховному существу, многократно развенчанному
Нарзановым в пламенных лекциях. Но и это уже попахивало идеализмом.
Что же случилось с Нарзановым?
Он был влюблен. Влюблен в свою молодую жену - смешливую, подвижную и
чуточку легкомысленную блондинку с невероятно большими, стреляющими во все
стороны глазами.
Молодожены совершали свадебное путешествие. Сейчас они плыли по
Волге. Затем намеревались пересечь Каспий и из Красноводска добраться до
Бахкента, имея своей конечной целью нанести визит далекому дяде Феде. Он
давно звал племянника погостить, "обозреть Бахкент - город-сад глазами
диалектика".
Как всякий влюбленный, Вениамин Леонидович был чуточку
идолопоклонником, готовым во имя своего кумира на всяческие безумства. А
кумир требовал безумств.
Вот, собственно, почему новоиспеченный супруг и кандидат философских
наук блуждал теперь по палубе и взывал к сверхъестественной силе. Дело в
том, что в четырехместной каюте молодоженов пустовали две койки, и Лапочка
(по паспорту - Анастасия) страшно переживала, как бы не явились "противные
дядьки".
Лапочке почему-то казалось, что в их дивный, пахнущий клеенкой уголок
должны вломиться именно дядьки, хотя не было никакой гарантии и от теток.
Вениамин Леонидович опасался грядущих гуннов-разрушителей медовой
идиллии, пожалуй, больше, чем сама Лапочка-Настенька.
"Надо принять действенные меры!- думал Марзанов.- Давно пора".
"Действенные меры" состояли лишь в уже известных "Пронеси!"
Правда, Вениамин Леонидович, собравшись с духом, поинтересовался у
капитана, почему в их каюте пустуют два места, но тут же раскаялся.
Капитан удивленно вскинул брови и воскликнул:
- Как!? У вас свободные койки? Спасибо за предупреждение. Обязательно
подкинем вам попутчиков.