"Мурасаки Сикибу. Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари, Книга 2) " - читать интересную книгу автора

- Даже в те дни,
Когда жизнь была бесконечной
Чередою невзгод,
Так не плакал, как плачу теперь,
К минувшему возвращаясь.

Разумеется, эти рисунки стоило показать хотя бы Вступившей на Путь
Государыне. Выбирая наиболее удачные листы, которые давали ясное
представление о его жизни на побережье, Гэндзи уносился мыслями в далекое
Акаси: "Как живут они там теперь?"
Услыхав о его приготовлениях, Гон-тюнагон еще усерднее принялся
подбирать валики, парчовые обрамления, шнуры и прочие украшения для
свитков.
Стояла середина Третьей луны, дни были безоблачными, а люди
безмятежными - самая подходящая пора для тихих, изящных развлечений. К тому
же на ближайшее время не намечалось никаких торжественных церемоний, так
что обе дамы имели довольно досуга, чтобы заниматься живописью.
"Раз уж так получилось, пошлю во Дворец побольше картин, пусть
Государь порадуется", - решил Гэндзи и, отобрав лучшие из имеющихся в его
доме, отослал их бывшей жрице. В конце концов в покоях каждой дамы
собралось множество разнообразнейших произведений живописи.
Пожалуй, самыми изящными и трогательными были картины на темы
повестей, причем дама из Сливового павильона предпочитала известные
старинные повести, сохранявшие благородный аромат древности, а
обитательница дворца Кокидэн имела пристрастие к произведениям современным,
поражающим воображение читателей своей изощренностью, привлекающим яркостью
слога и новизной содержания, которые, казалось, обеспечивали им
преимущество. В ту пору придворные дамы, во всяком случае те из них, кто
понимал в этом толк, только и делали, что спорили, какие картины лучше.
Государыня, жившая тогда во Дворце, тоже с увлечением отдавалась этому
занятию, иногда даже в ущерб молитвам, ибо любовь к живописи была той
слабостью, от которой ей оказалось труднее всего избавиться.
Слыша вокруг себя постоянные споры, Государыня в конце концов решила
разделить дам на левых и правых.
На стороне обитательницы Сливового павильона оказались: Хэйнайси-но
сукэ, Дзидзю-но найси, Сёсё, а к правым примкнули Дайни-но найси-но сукэ,
Тюдзё и Хёэ. Все эти дамы были известны в мире образованностью и тонким
вкусом, поэтому Государыня с наслаждением ловила каждое слово, в пылу спора
срывавшееся с их уст.
Сначала спор завязался вокруг прародительницы всех повестей, "Повести
о старике Такэтори"7, которую сопоставляли с историей Тосикагэ из "Повести
о дупле"8.
- Разумеется, с каждым новым поколением, с каждым новым коленцем
бамбука, эта повесть старела, - говорят левые, - и может показаться, что в
ней нет ничего необычного. Но подумайте, ведь Кагуя-химэ9, живя в мире,
исполненном скверны, сумела сохранить чистоту и в конце концов вознеслась к
далеким небесам, исполнив свое высокое предопределение. События эти
переносят нас в век богов, и, возможно, именно по этой причине они
недоступны пониманию нынешних женщин, целиком сосредоточенных на мирском.