"Александр Силецкий. Глиняные годы (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

говорил, что собирается бежать... Назад, к мученьям, к горю - навсегда...
Это ужасно!
- Он болен! - сердито сказал врач. - Поймите ж, наконец! Запомните:
чтобы ваш муж стал здоровым, н о р м а л ь н ы м, - премьера должна
состояться! В этом смысл всей затеи.
- Как угодно, доктор... Но я боюсь!
- Чего? Куда он денется? Его больное воображение... Ах! - Врач
безнадежно махнул рукой. - Письмо у вас? Как он переправил его? Хотя
теперь это неважно.
- Я не взяла с собой. Завтра или послезавтра я принесу. И еще...
Скажите, в беседах с вами он... вспоминал обо мне?
- В эти дни? Ни разу. Он был слишком увлечен спектаклем. Да разве вам
мало этого письма?! Между прочим, мне он тоже... предложил сыграть...
- А вы жалуетесь, что ничего не читали!.. Все-таки - целая роль! -
Казалось, она потешается над ним. - В кого же вам предстоит
перевоплотиться?
- В ремарке к роли он написал... - врач слегка нахмурился, но тотчас
скроил беззаботную гримасу, - в принципе, это пустяк. "А играющим дураков
запретите говорить больше, чем для них написано..." Вот и все. Насколько я
понял, изображать мне придется самого себя. Не могу пожаловаться на роль.
Только... Ума не приложу, зачем нужна эта ремарка?


Пустая сцена, как больничная палата, откуда вынесли кровати,
тумбочки, убрали с подоконников цветочные горшки, и лишь одна кровать
осталась - в самом центре, под горящей лампой, так что видно все... А где
же зал? Ах, да, он там, внизу, и, затаив дыханье, следит за действом весь
партер. Галерки нет - в ней не было нужды. Для тех, кто движется по сцене,
все одно - галерка ли, партер, не это важно, главное - есть зритель,
который воплотит игру, ему предложенную, в явь. Заплачет, если драматург
захочет, смеяться станет, коли выскочит на сцену шут... Пустынный зал, где
лишь один актер, и сцена, полная народу... Все - игра. Костюмы, парики,
носы... И - мнения. Пристрастия, умы, улыбки, жесты... Раздвинут занавес -
глядите, сядьте ближе! Вот так... Теперь сам черт не разберет: где - зал,
где - сцена. Круг замкнулся. Произносите монологи, вставляйте реплики,
вступайте в общий хор. Для всех написан текст, любой себя сыграет - только
не спешите... Куда ж спешить, когда все кончено? Он слишком стар уже и
глуп, и чересчур устал в пути, чтоб впредь достойно продолжать свое
существование - беглец, изгой, никчемный постоялец, он думал счастье
обрести вдали от родины, от времени, где жил, надеясь в странствиях учить
людей, как постигать законы высшей красоты, добра и справедливости. Увы!
Тринадцать лет умчались безвозвратно, рассыпались, как глиняная ваза, на
сотни тысяч черепков - уже не подобрать, не склеить... Кончено. Он
обманулся в ожиданьях, ничьих надежд не оправдав. Да и надежды эти - кто
питал? Жена? Быть может, в ней теплилась вера, но слабый огонек не
разгорелся - не угас, однако пламени не дал, лишь тлел, все больше
отдаляясь. Кого винить? Других? Смешно!.. С невиданным упорством они
играли роль живущих и, конечно, ему поверить не могли. Для них он - умер,
растворился в потоке времени, не смея называться, даже в шутку, человеком,
который вот сейчас, сию минуту, способен гением своим всех поразить; и