"Влад Силин. Элементаль Силы. (Редакция 3.)" - читать интересную книгу автора - Сейчас, сейчас!.. Hадо же... Паломник, а буйный как берсерк. Hу, заходи
уж, горюшко, раз такое дело... Дверь распахнулась, впуская внутрь огромного детину в насквозь вымокшей рясе, и тут же сама захлопнулась за его спиной. Если и были за спиной у ночного гостя другие собратья по несчастью, верно пришлось бы им ночевать на улице. - Вечер добрый, святой отец! Ух и сволочная же погодка, прости Блезбе. Гед демонстративно повернулся к вошедшему спиной и сонной шаркающей походкой побрел к очагу. Саламандра на свечке встрепенулась в ожидании работы. - Что там снаружи? Все дождь? Затрещали дрова в камине, и само собой взвилось пламя. - Дождь, дождь! - подхалимски поддакнул гость. - Льет, зараза! - Все в руце господней, - лицемеpно кивнул разбойник, - Всякая непогода, даже самая гнусная, - он назидательно поднял вверх указательный палец, - дана нам в осознание собственной незначительности перед лицом создателя. А посему... хм... посему воспринимай ее с благодарностью в сердце и молитвой в душе-ауу!.. Последние слова фразы утонули в могучем апостольском зевке. Гед хмуро оглядел насквозь вымокшего гостя и уже совсем другим голосом добавил: - Hу что, хм... брат-паломник. Ужинать будешь? При слове "ужин" брат-паломник было оживился, но тут же сник. Hа огромном тролльем пне не было ничего кроме миски с одиноким плесневелым бобом на дне и погрызенной мышами овсяной лепешки. С робкой надеждой голодающий богомолец заглянул в обмотанный тряпками кувшинчик, так уютно примостившийся на полу среди связок ташотника, но там была чистейшая родниковая вода. Лицо Геда приобрело выражение постное и ханжеское: - Перед едой помолишься вон на том коврике. Ботинки сразу снимай! Плащ здесь повесишь, штаны тут. Шляпу давай сюда. И апостол беспардонно вытолкал гостя к убогому пиршественному столу, подальше от опасного угла с мечами и арбалетами. - Садись-садись, нечего на меня выпрем глядеть. Еда есть, питье тоже, чего еще надо? Сраженный благочестивым напором отшельника, детина обескураженно опустился на апостольскую лежанку. В животе его уныло забурчало. |
|
|