"Мигель Отеро Сильва. Пятеро, которые молчали" - читать интересную книгу автора

в лучший мир по скромным подсчетам дюжину душ. Затем меня освободили, но с
подпиской - являться раз в три дня в полицейский участок. Я по-джентельменски
выполнял это тягостное обязательство в течение нескольких недель, пока
обстановка в стране не осложнилась, пока диктатура не завинтила еще крепче
гайки. Мне сообщили, что несколько таких же, как я, неблагонадежных граждан,
которым надлежало систематически являться в полицию, были арестованы, как
только показались там для отметки. Не желая попасть в ловушку, я решил
"исчезнуть из обращения", начал искать контакты с теми, кто боролся в
подполье.

(Нет, я не лгал, утверждая, что политика втянула меня в свой
водоворот вопреки моему желанию. Точно так в свое время я вошел в
журналистику. Со мной вообще это бывает в жизни, очевидно, потому, что
я не умею продумывать свои решения, частенько предпочитаю плыть по
воле волн, в лучшем случае руководствуясь интуицией. Правда, уж если я
окунулся в какое-либо дело, то вкладываю в него всю страсть, на какую
способен, - подчас даже больше, чем требуется. Мой отец одержим идеей
сделать из меня адвоката, по примеру деда и прадеда - образцовых
покойников в традиционных тогах и шапочках, чьи портреты
облагораживают его библиотеку. Только окончил я иезуитский колледж и
получил диплом бакалавра, отец записывает меня в университет, на
факультет права, - он даже не счел нужным узнать мое мнение на сей
счет, не снизошел до объяснений. Однако в этом случае я решил не
следовать безропотно чужой воле. В защиту свои х вкусов я выдвигаю
простой и ясный довод: я никогда не понимал, да и понимать не желаю,
для чего существует адвокатура и какой вклад в мировой прогресс могут
внести люди столь темной и хитрой профессии. Но едва я заикнулся о
том, что некоторые книги, вроде "Пандектов", вызывают у меня
отвращение, отец пришел в ярость - по сути дела выставил меня из дому,
невзирая на слезы и мольбы моих обеих сестер. На первых порах я
работаю шофером на грузовике, ибо, кроме умения водить машину, играть
в футбол, школьных знаний да шапочного знакомства с римским правом, у
меня нет ничего ни в руках, ни за душой. Однажды в дальнем рейсе,
когда я, не выпуская баранки, обхаживал свою попутчицу, молоденькую
горничную, я вдруг увидел у бензоколонки своего одн окашника из
колледжа Сан-Игнасио, с ним стоял какой-то человек с фотоаппаратом.
"Никогда бы не поверил, что парень с твоими способностями добывает
хлеб насущный шоферской работой! - говорит мой друг, поздоровавшись. -
Ты ведь и говорить и писать умеешь". Я молчу, жду, что он дальше
скажет, и он продолжает: "Я, знаешь, тоже бросил университет, сейчас
работаю в редакции газеты. Почему бы тебе не зайти к нам, когда
вернешься в Каракас?" Две недели спустя я заглянул к нему в редакцию,
он тут же представляет меня главному редактору: "Вы искали репортера,
вот он". "В каких газетах вы работали?" - спрашивает в лоб редактор.
Мой друг опережает меня с ответом: "Он еще не работал в газете, но
имеет диплом бакалавра, учился в университете. Кроме того, сеньор
главный редактор, он был самым способным учеником в иезуитском
колледже, а по словесности ему не было равных". Хотя последние слова -
явное преувеличение, редактор соглашается взять меня на пробу в отдел
информации. В первый же день мне, репортеру по происшествиям, здорово