"Мигель Отеро Сильва. Пятеро, которые молчали" - читать интересную книгу автора

хотя бы отодвинуться друг от друга. Поэтому ничего другого им не оставалось,
как забыть прежние распри. Первым же взглядом они заключили перемирие, и
Журналист, как бы скрепляя его, сказал сочувственно:
- Да, постарел ты, кум!
В самолете летел еще один, пятый по счету, узник. Капитан - штатский
костюм не скрывал военной выправки, сквозившей в манере держаться, в посадке
головы, - занимал место у кабины, справа от прохода. Парикмахер сразу узнал
его по фотографии в газете. С Капитаном был хорошо знаком лишь Журналист:
вместе они участвовали в антиправительственном заговоре. Именно по этой
причине они даже не кивнули друг другу, встретившись у тюремных дверей, а в
полете ни разу не переглянулись. Подобно Врачу, Капитан с каким-то набожным
чувством созерцал земные пейзажи, хотя что-либо видеть ему было труднее:
крыло самолета закрывало добрую половину горизонта. Напарника Капитану не
нашлось, и агенты прикрепили свободное кольцо его наручников к подлокотнику
кресла.
В иллюминаторе Врача виднелась бесконечная саванна однообразие которой
порой нарушалось какими-то причудливыми желтеющими кругами и эллипсами,
пятнами болот, окольцованных плотной темной зеленью. Вот по дороге медленно
прополз автомобиль размером с насекомое. И снова тянулась пустынная
одноцветная, унылая равнина.
Пятерых заключенных сопровождали пятнадцать агентов Сегурналя
{Сегурналь - служба "национальной безопасности" ("сегуридад насиональ"),
охранка (здесь и дальше примечания переводчика)}. В этих молодых парнях,
опрятно одетых и тщательно вы бритых, было тем не менее что-то
отталкивающее, как в пресмыкающихся, - недаром в народе их прозвали гадами.
Одни из них сидели на свободных местах, другие стояли в проходе. Начальник
конвоя, однорукий, постарше остальных, крепко запо мнился Парикмахеру: во
время допроса и пыток он особенно изощрялся в зверствах, млея при виде чужих
страданий. Он сидел, прислонясь к стенке кабины летчиков, и курил сигарету
за сигаретой. Время от времени, не расставаясь с сигаретой, он вын имал из
кармана зеркальце и озабоченно рассматривал ячмень на глазу.
Было около пяти часов пополудни. Безоблачное небо отливало голубизной,
серебром и золотом. Отражаясь от крыла самолета, солнечный луч бил в глаза
Капитану, заставлял отводить взгляд от окна. Внизу раскрыла створки
гигантская устрица: с перламутрово-студенистым нутром и острыми полукружиями
зелени по краям, лагуна будто дышала, поблескивая под солнцем.
На рассвете как раз этого дня в камеру, где лежал в тяжелой дреме,
облепленный мухами, Парикмахер, ворвался сквозь решетку громкий голос
дежурного:
- Выходи! С вещами!
Крик повторился перед камерой Журналиста, перед камерой Врача, перед
камерой Бухгалтера. Но только после полудня эти четверо переступили порог
тюрьмы, где их содержали после пыток. Капитан присоединился к ним у ворот -
его привезли на джипе из старинного форта на берегу моря.
Они еще долго стояли у тюремной стены, держа в руках свои более чем
скромные пожитки - узелки и свертки с самым необходимым: брюки, рубашка,
трусы, пара носков, полотенце, мыло. Перед ними выстроилась охрана с
винтовками и автоматами. Поодаль расхаживали полицейские агенты с
пистолетами в руках. Операцией руководил офицерик, он пыжился и важничал,
воображая себя полководцем на поле брани.