"Дэниел Сильва. Мастер убийств ("Габриель Аллон" #1)" - читать интересную книгу автора

не имеет времени. Удивительное дело: немки всегда вызывали у него в душе
странное беспокойство. Рассматривая свою собеседницу, он скользил глазами по
ее большим округлым грудям и длинным стройным ногам. Немка отметила этот
пристальный взгляд, ошибочно приняв его за приглашение к флирту, улыбнулась
и, отведя от лица светлый вьющийся локон, предложила мастеру выпить кофе в
кофейне на противоположной стороне площади. Реставратор извинился и
повторил, что торопится. "Кроме того, - добавил он, поднимая глаза к
сводам, - это собор Святого Стефана, фрейлейн, а не бар, где можно подцепить
парня".
Минутой позже он вышел на улицу и зашагал по Стефан-плац. Реставратор
был среднего роста, с короткими черными волосами, тронутыми на висках
сединой. Его длинный нос с резким изломом на переносице был будто бы
вырублен из дерева. Широкий прямоугольный подбородок смягчали полные губы. В
очертаниях глаз проступало что-то славянское: они имели миндалевидную форму,
обладали ярким изумрудно-зеленым цветом и удивительно быстрым взглядом. Его
зрение оставалось необычайно острым, несмотря на утомительную для глаз
работу.
Шел он уверенно, с легкостью передвигаясь по широкой заснеженной
площади. Висевший у него на плече деревянный ящик, где хранились краски,
палитра и кисти, упирался своим нижним краем в некий металлический предмет,
который он постоянно носил на левом бедре.
Пройдя площадь, он зашагал по Ротентурмштрассе - широкой пешеходной
улице, по сторонам которой сверкали яркими огнями витрины кафе и дорогих
магазинов. Время от времени он останавливался, рассматривая выставленные в
витринах авторучки "Монблан" или часы фирмы "Ролекс", хотя никакой нужды в
этих вещах у него не было. В следующий раз он остановился под запорошенным
снегом тентом тележки разъездного торговца, продававшего горячие сосиски, и
купил "кёзевурст" - колбаску, которую, даже не удосужившись надкусить, через
сто ярдов выбросил в мусорный ящик. Потом зашел в телефонную будку, бросил в
щель таксофона шиллинг и набрал наугад какой-то номер; пока пальцы нажимали
кнопки, он просматривал улицу, витрины и двери кафе и магазинов.
Механический голос в трубке сообщил, что он неправильно набрал номер. Он
повесил трубку, забрал выпавший на металлический лоток шиллинг, вышел из
будки и продолжил прогулку.
Реставратор направлялся в небольшой итальянский ресторанчик,
расположенный в Еврейском квартале. До нацистов в Вене проживало около
двухсот тысяч евреев, которые доминировали в культурной и коммерческой жизни
города. Теперь их осталось всего несколько тысяч. В основном это были
выходцы из Восточной Европы. Что же до Еврейского квартала как такового, то
его в эти дни составляла всего пара дюжин магазинов готового платья,
ресторанов и ночных клубов, которые окаймляли Юденплац, иначе говоря,
Еврейскую площадь. Среди жителей Вены этот район носил негласное название
"Бермудского треугольника", которое оскорбляло чувства реставратора.
Жена реставратора и сын ждали его в ресторане. Женщина сидела за
дальним столиком лицом к входной двери - то есть так, как велел ей муж.
Мальчик расположился рядом с матерью, втягивая в себя розовыми губами
длинные маслянистые спагетти. Реставратор сквозь стекло витрины несколько
секунд разглядывай женщину, давая оценку ее красоте, как если бы оценивал
произведение портретной живописи. Учитывалось все: изящество исполнения,
краски, композиция. Ее оливкового оттенка кожа, овальные карие глаза и