"Дэниел Сильва. Убийца по прозвищу Англичанин" - читать интересную книгу автора

какао и ладаном.
Габриель слишком много знал о терроризме и мерах безопасности, чтобы
путешествовать самолетом, поэтому он поехал на метро до станции Ватерлоо и
там сел в поезд "Евростар", отправлявшийся во второй половине дня в Париж.
На Восточном вокзале в Париже он сел в ночной поезд, отправлявшийся в Цюрих,
и в девять часов утра уже шел по изящно изогнутой Банхофштрассе.
"Как пристойно Цюрих скрывает свои богатства", - подумал он. Большая
часть мировых запасов золота и серебра лежала в банковских сейфах под его
ногами, но тут не было уродливых башен с офисами, которые отмечали бы
финансовый квартал, как не было и памятников накопительству. Лишь
сдержанность, осторожность и обман. Презренная женщина, которая
отворачивается, скрывая свой позор. Швейцария.
Он вышел на Парадеплац. На одной стороне площади находилась главная
контора "Креди суисс", на другой - "Юнион-банк" Швейцарии. Тишину нарушила
стая взлетевших голубей. Он пересек улицу.
Напротив отеля "Савой" была стоянка такси. Он сел в ожидавшую
пассажиров машину, предварительно взглянув на ее регистрационный номер и
запомнив его. И дал шоферу адрес виллы, постаравшись скрыть приобретенный от
матери берлинский акцент.
Переезжая через реку, шофер включил радио. Диктор читал вечерние
новости. Габриель с трудом понимал Zuridutsch.[1] Он отключился от радио и
стал думать о том, что ждало его впереди. Иные люди из мира искусства
считали реставрацию скучным занятием, Габриель же воспринимал каждую работу
как приключение, которое неизвестно чем кончится, как возможность пройти
сквозь зеркало в другое время и место. Такое место, где его способности и
трудолюбие - и ничто другое - приведут к успеху или провалу.
Интересно, что его ждет, думал он. То, что владелец полотна обратился
именно к нему, означало, что речь идет почти наверняка о Старом мастере.
Возможно также, что картина загрязнена и повреждена. Владелец не стал бы
беспокоиться и тратиться на то, чтобы привезти его в Цюрих, если бы надо
было всего лишь наложить свежий слой лака.
Сколько же времени он тут пробудет? Месяца полтора? Полгода? Трудно
сказать. Двух одинаковых реставраций не бывает - многое зависит от состояния
картины. На реставрацию Вечеллио Ишервуда ушел год - правда, Габриель
устроил себе короткий отпуск в середине работы благодаря Ари Шамрону.


* * *

Улица Розенбюльвег была узкая - по ней могли проехать лишь две машины в
ряд, и она круто поднималась по склону Цюрихберга. Виллы были старые,
большие и стояли тесно. Оштукатуренные стены, черепичные крыши, маленькие
заросшие садики. Все, за исключением одной, возле которой шофер остановил
такси.
Эта вилла стояла на собственном выступе и в противоположность соседям -
на расстоянии от улицы. Высокая металлическая ограда, похожая на тюремную
решетку, окружала виллу по периметру. На уровне тротуара была калитка с
маленькой камерой наблюдения. За калиткой вверх вели каменные ступени. Затем
появилась вилла - унылое серое здание с башенками и высокой галереей на
фронтоне.