"Роберт Силверберг. Ворнан-19" - читать интересную книгу автора

запрыщавившим юношей, и, как вы можете себе представить, они, пусть и
по-разному, проявлялись в ходе дискуссий по любому вопросу. Раздражение свое
он маскировал нескончаемым многословием, за которым скрывались его гнев,
злость, неудовлетворенность. Все это не нравилось Ллойду Колффу, но наш
добродушный Фальстаф разве что жалел Филдза и, когда тот особенно
расходился, пытался снять напряжение какой-нибудь скабрезной шуткой, от
которой Филдз лез на стену. С Колффом у меня ни в чем не возникало
разногласий. Из вечера в вечер он оставался душой компании и, если б не он,
мы бы, возможно, не смогли выполнить порученного нам дела. Радовало меня и
присутствие Элен Макилуэйн, причем не только в постели. Пусть и зацикленная
на культурном релятивизме, она много знала, много умела, а еще больше могла
рассказать. Если же мы слишком горячились, обсуждая какой-либо процедурный
вопрос, она умела мгновенно снять напряжение байкой об ампутации клитора в
племенах Северной Африки или о ритуальных татуировках в Новой Гвинее. В
отношении же Эстер непостижимой, Эстер недоступной, Эстер таинственной, я не
могу дать точный ответ, нравилась ли она мне или нет, но ее присутствие не
вызывало у меня отрицательных эмоций. Конечно, меня мучила совесть из-за
того, что я, спасибо современным техническим достижениям, видел ее голой,
ибо таинственность должна быть полной, а тут вроде бы мы пробили брешь в
стене, которой с/на отгородилась от всего мира. Она представлялась мне
эталоном целомудрия, эта Диана биохимии, навечно оставшаяся
шестнадцатилетней. В наших постоянных дебатах о путях и методах общения с
Ворнаном Эстер участвовала редко, но говорила всегда по делу, руководствуясь
только здравым смыслом.
Январь подходил к концу, а наш караван катился все дальше, на запад от
Чикаго. В осмотре достопримечательностей Ворнан, как и в любви, не знал
устали. Мы показывали ему фабрики, электростанции, музеи, транспортные узлы,
станции контроля погоды, вычислительные центры, модные рестораны и многое,
многое другое. Что-то входило в официальную программу визита, на чем-то
Ворнан настаивал сам. Практически нигде не обходилось без малоприятных
происшествий. Возможно, для того, чтобы доказать, что он выше
"средневековой" морали, Ворнан злоупотреблял гостеприимством хозяев:
соблазнял как женщин, так и мужчин, оскорблял священных коров, всячески
показывал, что держит достижения научно-технического прогресса за игрушки
дикарей. Его оскорбительное высокомерие я находил весьма забавным. Он не
только очаровывал, но и отталкивал. Не все, конечно, как в нашем комитете,
так и вне его, придерживались того же мнения. Тем не менее возмутительность
его поведения как бы свидетельствовала о том, что прибыл он из другого
времени, а потому лишь очень немногие выражали свое неудовольствие. Ему,
гостю нашего мира, посланцу будущего, гарантировалась неприкосновенность,
так что выходки его воспринимались, как должное.
Мы делали все возможное, чтобы уберечь его от крупных неприятностей. Мы
научились не подпускать к Ворнану самодовольных, легко ранимых личностей,
которые могли как-то насолить ему. Мы наблюдали, как он игриво посматривал
на необъятный бюст директора музея искусств Кливленда, которая лично
вызвалась познакомить нас с великолепной коллекцией картин. Глубокая впадина
меж двух белоснежных пиков столь заинтересовала его, что мы могли бы
догадаться - жди беды. Но не успели вмешаться, когда Ворнан, протянув руку,
опустил палец в эту бездонную пропасть, и наш гид получила легкий
электрический разряд. После этого мы ограждали его от женщин средних лет с