"Доминик Сильвен. Тайна улицы Дезир ("Лола Жост и Ингрид Дизель" #1) " - читать интересную книгу автора

отца. Его мать была домохозяйкой и воспитывала двух сыновей и дочь. Конечно,
Питер Пэн - это просто псевдоним, но так было принято в Сети и к тому же
давало ощущение полной свободы. Хлоя представляла его себе, основываясь на
кратком описании: среднего роста, темные волосы, голубые глаза. Через
несколько недель молодой человек стал ее доверенным лицом. Она осмелилась
признаться ему, что страдает булимией, что ей не раз приходилось вызывать у
себя рвоту, когда она наедалась до дурноты.
После смерти Ванессы их переписка приобрела несколько другую
тональность. Питер сочувствовал ей еще больше, чем раньше. Он хотел стать
писателем, и его интересовало все связанное с человеческой душой.
Сегодня она собиралась рассказать ему о визите Фарида и его верзилы, а
еще - историю с мешком, набитым деньгами. Дружить с Питером было приятно и
безопасно. Укрывшись под псевдонимом, Хлоя изменила все имена и названия
мест. Сама она стала Магдалиной (намек на Баха, ее любимого композитора),
Хадиджа - Ясминой, а ее брат - Каримом. Искажать реальность было очень
увлекательно. Так она чувствовала себя ближе к Питеру, который хотел
претворить в жизнь собственное произведение. Кроме того, так она меньше
боялась.
Хлоя открыла свой электронный почтовый ящик. Там обнаружилось сообщение
от Питера Пэна.
"Привет, Магдалина! В Токио рыдают поклонники императорской семьи. В
пятницу кремировали принца Такамадо, умершего от сердечного приступа.
Посмотрел в кино последний фильм Такеши Китано. С боевиками покончено.
"Куклы" - это история неистовой любви, в которой встает проблема кукол,
бедных людей-марионеток..."
Дочитывая письмо, она уже обдумывала ответное послание:
"Привет, Питер, сегодня ночью я будто оказалась по ту сторону экрана,
причем попала в боевик..."

- Мальчишку зовут Константин. Ему около двенадцати лет, и он носит
черный свитер с капюшоном. У него очень светлые волосы.
Лола допрашивала проститутку на бульваре Нея, одетую в серебристые
сапоги и распахнутое пальто блестящего розового цвета, открывавшее наряд
явно не по сезону. Ей было где-то между двадцатью и тридцатью годами. Лола,
следуя вместе с Ингрид по кольцу бульваров Маршалов, опоясывавшему Париж,
допросила уже по меньшей мере пятьдесят проституток. Она подумала, что стоит
опрашивать девушек, работавших на албанцев. Однако ни одна из них не могла
или не хотела признаться, что знает маленького румына. У новой собеседницы
Лолы был хороший парижский выговор.
- Я уже столько всего повидала, что и не знаю, как они, люди, выглядят.
- Как тебя зовут?
- Все зовут меня Барбара. У тебя не будет сигаретки?
- Будет. Забирай всю пачку. Мне надо прекращать это дело. Я чувствую,
что у меня начинается грипп.
- Тебе надо сделать прививку.
- Итак, Константин. Он прячется. Боится. Он едва говорит по-французски.
Маленький, как все мальчишки. Следовательно, он отличается от тех юношей,
которые проходят мимо тебя. Но очень возможно, что его завербовали албанцы.
- Я на них не работаю.
- Не сомневаюсь, но у всех твоих коллег, стоящих в десяти метрах