"Роберт Силверберг. Время перемен" - читать интересную книгу автора

немного, снизил стоимость своих услуг. Но даже теперь она была в раз пять
больше обычной таксы, взимаемой с обитателей Старого Города, но он
догадывался, что у меня водились деньги. Вообразив, как негодует из-за
задержки Ноим, сидя в кабине краулера, я решил больше не торговаться с
этим кровососом.
Я согласно кивнул головой, и священник удалился, чтобы принести
договор. Я уже говорил, что мы, уроженцы Саллы, люди подозрительные.
Верить на слово у нас не принято, предпочитаем заключать контракты. Слово
значит для нас не больше, чем мимолетное сотрясение воздуха. Прежде чем
солдат уложит девку в постель, они договорятся об условиях сделки и
занесут обоюдные требования на бумагу.
Исповедник протянул мне стандартный бланк, ряд пунктов которого
гарантировал сохранение сказанного на исповеди в строжайшей тайне. Кроме
того, здесь было написано, что исповедник есть не кто иной, как просто
посредник между кающимся грешником и богом.
Но, кроме этих пунктов, со стороны исповедующегося были обязательства
не требовать от исповедника ответственности за те сведения, которые ему
придется выслушать: не привлекать его к судебным или каким-либо иным
разбирательствам в качестве свидетеля, и так далее и тому подобное.
Я подписался, затем подписался священник. Мы обменялись копиями и я
вручил ему плату.
- Какого бога вы хотели бы выбрать? - начал он.
- Бога, покровительствующего путешественникам, - ответил я. (Должен
заметить, что у нас не принято называть вслух имена богов).
Он зажег свечу соответствующего цвета - розового - и поставил ее
перед зеркалом. Считалось, что благодаря этому действию выбранный бог
услышит мои слова.
- Узри лицо свое! - сказал исповедник. - Смотри глазами в свои глаза.
Я посмотрел в зеркало. Поскольку мы остерегаемся заразить тщеславием
наши души, смотреть в зеркало принято только в церковных стенах.
- Открой теперь свою душу, - скомандовал священник. - Пусть твои
печали и горести, похотливые помыслы и неосуществленные мечты выйдут
наружу.
- Сын септарха - вот кто покидает свою родную землю... - начал я, и
тотчас исповедник стал весь внимание, заинтригованный моим сообщением. И
хотя я не отводил глаз от зеркала, догадывался, что он украдкой пытается
взглянуть на контракт и узнать, кто же его подписал.
- Страх перед братом, - продолжал я, - вынуждает его отправиться из
отчего дома, но, хотя он добровольно уходит, душа его полна печали.
Еще некоторое время я продолжал высказываться в том же духе.
Исповедник вставлял обычные реплики каждый раз, когда я запинался, помогая
моим словесным потугам, как опытная повитуха, владеющая всеми тонкостями
своего ремесла. Вскоре уже не было необходимости в подобном акушерстве,
потому что слова из меня хлынули подобно потоку. Я беззастенчиво
рассказывал о вожделении к названой сестре, охватившем меня в ее объятиях.
Я поведал о том, насколько близко был от той опасной черты, за которой
начиналась ложь септарху. Я сознался, что не собираюсь присутствовать на
свадьбе своего брата Стиррона, хотя и знаю, что тем самым причиню ему
огромную боль. Я признался, в нескольких мелких грехах, продиктованных
боязнью потерять самоуважение. Такой грех ежедневно совершает любой житель