"Роберт Силверберг. Умирающий изнутри" - читать интересную книгу автора

эффективность мозгового клапана снижается и в сознание аскета вливаются
незнакомые аспекты Большого Разума (включая психофеномены, видения и, если
он подготовлен философски и этически, мистические опыты)."
Угрызения совести, отвращение к себе и боязнь ада. Распутство и
молитва. Кнуты и цепи. Гниющие раны. У каждого свой путь и пусть так и
будет. Когда моя сила иссякнет, когда священный дар умрет, я попытаюсь
оживить его при помощи искусственных мер. Кислота, мескалин, псилоцибин?
Не думаю возвращаться туда. Умерщвление плоти? Это кажется устаревшим, как
Крестовые походы или ношение вериг: это просто не подходит к 1976 году.
Сомневаюсь, что смогу глубоко погрузиться в хлыстовство. Что же остается?
Распутство и молитва? Я не сумею распутничать. Молиться? Кому? О чем? Я бы
чувствовал себя идиотом. Господи, дай мне снова мою силу. Святой Моисей,
помоги мне, пожалуйста. Чушь какая-то. Иудеи не молят о благах, потому что
знают: никто не ответит. Что же тогда остается? Угрызения совести,
самоуничижение и страх попасть в ад? У меня есть все и пока это не
приносит пользы. Нужно испробовать другие способы вернуть силу к жизни.
Изобрести что-то новое. Я буду избивать себя метафорической дубинкой.
Бичевание больного, слабого, дрожащего, распустившегося разума.
Предательского, ненавистного разума.



6

Но почему Дэвид Селиг хочет, чтобы вернулась его сила? Почему не
позволить ей угасать? Это же всегда было его проклятием. Это отрезало его
от товарищей и обрекло на жизнь без любви. Ты долго жил один, Дэвид. Пусть
себе гаснет. Но с другой стороны, что ты без силы? Без этого
непредсказуемого неудовлетворительного средства связи с ними, как ты
вообще сможешь общаться с ними? Твоя сила связывает тебя с человечеством
на горе или на радость, это единственное, что вас соединяет: ты не можешь
потерять ее. Прими это. Ты любишь и ненавидишь этот свой дар. Ты боишься
потерять его несмотря на все, что он тебе сделал. Ты цепляешься за
последние его отголоски, даже зная, что борьба бессмысленна. Сражайся.
Перечитай Хаксли. Если сможешь, попробуй лекарства. Я перешагну через
себя. Я проживу и так. Заправим-ка в машинку чистый лист и подумаем об
Одиссее как символе общества.



7

Я встрепенулся от серебристой трели телефонного звонка. Час поздний.
Кто звонит? Олдос Хаксли пытается подбодрить меня из могилы? Доктор Гитнер
с важным вопросом по поводу пи-пи? Тони - сообщить что она поблизости с
великолепными таблетками и узнать нельзя ли забежать? Осторожно.
Осторожно. Я с недоумением смотрю на аппарат. Моя сила, даже в момент ее
расцвета, никогда не могла с такой мощью вторгаться в сознание, как
Американская телефонно-телеграфная компания. Вздохнув, я снимаю трубку на
пятом гудке и слышу сладостное контральто моей сестры Юдифь.