"Роберт Силверберг. Провидец" - читать интересную книгу автора

движется точка сознания, а не сами события.
- Иногда кому-то удается воспринимать события с различных точек, так,
что ли?
- У меня много теорий, - сказал он рассеянно, - возможно, одна из них
правильная. Важно само по себе видение, а не объяснения. А видение у меня
есть.
- Вы могли вы использовать это, чтобы сколотить миллионы, - сказал я,
обводя взглядом убогое жилище.
- Я и использовал.
- Нет, я имею в виду по-настоящему гигантское состояние. Рокфеллер плюс
Гетти плюс Крез... невиданная дотоле финансовая империя. Власть.
Предельная роскошь. Наслаждение. Женщины. Контроль над целыми
континентами.
- Этого не было в сценарии, - сказал Карваджал.
- И вы приняли сценарий.
- Сценарий нельзя не принимать. Я думал, вы поняли эту мысль.
- Итак, вы делали деньги, много денег, но ничего для себя, вам все было
безразлично? Вы просто позволяли деньгам собираться в кучи вокруг вас, как
осенние листья?
- Они мне были не нужны. Мои желания скромны, а вкусы просты. Я
накапливал их, потому что я видел себя играющим на бирже и богатеющим. Я
делал то, что видел.
- Следуя за сценарием. Не спрашивая, почему. Миллионы долларов. Что вы
с ними делали?
- Я использовал их так, как видел. Часть я раздал на
благотворительность, университетам, политикам.
- В соответствии с вашими предпочтениями, или по предопределению
сценария, который вы видели?
- У меня нет предпочтений, - сказал он спокойно.
- А остальные деньги?
- Я хранил их. В банке. Что я должен был с ними делать? Они никогда не
имели для меня никакого значения. Как вы сказали, безразличны. Миллион
долларов, пять миллионов, десять миллионов - просто слова, - в его голос
вкрались тоскливые нотки, - а что имеет значение? Что значит ЗНАЧЕНИЕ? Мы
просто следуем сценарию, мистер Николс. Вам налить еще стакан воды?
- Пожалуйста, - сказал я и миллионер наполнил стакан.
Голова у меня кружилась. Я пришел за ответами и получил их, дюжины
ответов, каждый из которых породил сотни новых вопросов. И он явно хотел
на них отвечать, несмотря на то, что уже отвечал на них в своем видении
этого дня. Разговаривая с Карваджалом, я чувствовал, что скольжу между
прошлым и будущим, теряюсь в путанице грамматических времен и временных
согласовании. А он был полностью спокоен, сидел почти неподвижно, его
голос был ровен, иногда почти неслышим, кроме этого особого разрушенного
взгляда. Разрушенный, да! Он, должно быть, был зомби, а может и робот.
Живя жестко предопределенной, полностью запрограммированной жизнью,
никогда не задавая вопросов о мотивах своих действий. Кукла, висящая на
нитях своего рокового будущего, двигающаяся детерминированной
экзистенциальной пассивностью, которая была мне чужда и сбивала с толку.
На мгновение я почувствовал, что жалею его. Затем я подумал, уместна ли
моя жалость. Я почувствовал соблазн этой экзистенциальной пассивности, и