"Клиффорд Саймак. Сила воображения." - читать интересную книгу автора

плаща, уже не надо было заботиться о пропитании, поскольку живые одеяла
обладали чудесной способностью накапливать энергию и преобразовывать ее в
пищу, потребную для организма хозяина.
В сущности, одеяло становилось почти вторым телом - бдительным,
неутомимым наблюдателем, наделенным своего рода родительским инстинктом,
поддерживающим в организме хозяина нормальный обмен веществ в любой, даже
самой враждебной среде, выкорчевывающим любые инфекции, исполняющим как бы
три роли: матери, кухарки и домашнего врача одновременно.
Наряду с этим одеяло становилось как бы двойником хозяина. Сбросив с
себя путы однообразного растительного существования, оно словно само
превращалось в человека, разделяя чувства и знания хозяина, вкушая жизнь,
какая и не снилась бы одеялу, оставайся оно независимым.
И словно мало было взаимных выгод, одеяла предложили людям еще и
награду, своеобразное выражение признательности. Они оказались неуемными
выдумщиками и рассказчиками. Они были способны вообразить себе все что
угодно без всяких исключений. Ради развлечения своих хозяев они готовы
были часами рассказывать затейливые небылицы, предоставляя людям защиту от
скуки и одиночества..."

Там было и еще что-то, но Харт уже не стал читать дальше. Вернувшись
к самому началу отрывка, он прочел: "Автор неизвестен. Примерно 1956 год".
1956-й? Так давно? Как же мог кто бы то ни было в 1956 году узнать об
этом?
Ответ ясен как день: не ног.
Не мог никоим образом. Просто-напросто выдумал. И попал, что
называется, в самую точку. Кто-то из ранних авторов научной фантастики
обладал поистине вдохновенным воображением.
Под сенью рощицы движется нечто несказанной красоты. Не гуманоид, не
чудовище - нечто, не виданное прежде никем из людей. И невзирая на всю его
красоту, в нем таится грозная опасность, от него надо, не теряя ни
секунды, спасаться бегством.
Харт чуть не кинулся спасаться бегством и... очнулся посреди
собственной комнаты.
- Ладно, - сказал он одеялу. - Давай-ка на время выключим телевизор.
К этому мы еще вернемся.
"Мы вернемся к этому, - добавил он про себя, - и напишем про это
рассказ, и побываем в разных других местах, и тоже напишем про это
рассказы. И мне не понадобится сочинитель для того, чтобы написать их, я
смогу и сам воссоздать в словах испытанное волнение и пережитую красоту и
связать их вместе лучше любого сочинителя. Я же был там собственной
персоной, я сам пережил все это, и тут уж меня не собьешь!.."
Вот именно! Вот и ответ на вопрос, который Джаспер задал вечером,
сидя за столиком в баре "Светлая звездочка".
"Что же завтра?" - спрашивал Джаспер.
А завтра - симбиоз между человеком и инопланетным существом, симбиоз,
еще столетия назад придуманный писателем, само имя которого давно
позабыто.
"Словно сама судьба, - размышлял Харт, - положила руку мне на плечо и
мягко подтолкнула меня вперед. Ведь это же совершенно неправдоподобно
найти ответ плачущим в тупичке между стенкой жилого дома и переплетной