"Клиффорд Саймак. Утраченная вечность." - читать интересную книгу автора

Крупный, неповоротливый, он спокойно утонул в кресле и на какое-то
мгновение прикрыл глаза, чтоб не видеть ни комнаты, ни солнечного света за
окном. "Точный расчет", - повторил он про себя. Да, точный расчет и еще
знание людей, умение слышать пульс общественного мнения, способность
угадывать наперед, к чему избиратель склонится с течением времени, - вот
компоненты тактического мастерства. Угадывать наперед, обгонять
избирателей в выводах, чтобы через неделю, через месяц, через год они
твердили друг другу: "Послушай, Билл, а ведь старый сенатор Леонард
оказался прав! Помнишь, что он заявил на прошлой неделе - или месяц, или
год назад - в Женеве? Вот именно, будто в воду глядел. Такого старого
лиса, как Леонард, не проведешь..."
Он чуть приподнял веки, чтобы дать посетителям понять, что они не
смеживались, а лишь оставались все время полуприкрыты. Это было неучтиво и
просто глупо - закрывать глаза на виду у посетителей. Они могли
вообразить, что ему не интересно. Или воспользоваться случаем и перерезать
ему глотку.
"Все потому, что я опять старею, - сказал себе сенатор. - Старею и
впадаю в дрему. Но соображаю я четко, как никогда. Да, сэр, - повторил
сенатор, беседуя сам с собой, - соображаю я четко, и голыми руками меня не
возьмешь".
По напряженному выражению лиц посетителей сенатор понял что они
наконец решились вымолвить то, с чем явились к нему. Они примеривались,
принюхивались - не помогло. Теперь приходится хочешь не хочешь выложить
карты на стол.
- Есть одно дело, - сказал Александр Джиббс, - одна проблема,
вставшая перед нашей организацией уже довольно давно. Мы надеялись, что
все утрясется и обстоятельства позволят нам не привлекать к ней вашего
внимания, сенатор. Однако позавчера на заседании исполнительного комитета
в Нью-Йорке принято решение довести суть дела до вашего сведения.
"Плохо, - подумал сенатор, - даже хуже, чем мне представлялось, раз
Джиббс заговорил в такой окольной манере".
Помогать гонцам сенатор по стал. Он невозмутимо откинулся в кресле,
твердой рукой сжимая стакан с виски, и не спрашивал, о чем речь, словно
ему это было совершенно безразлично. Джиббс слегка запнулся, потом выдавил
из себя:
- Дело касается лично вас, сенатор.
- Продления вашей жизни, - выпалил Эндрю Скотт.
Воцарилась неловкая тишина, все трое были потрясены, и Скотт в том
числе: ему не следовало бы называть вещи своими именами. В политике ни к
чему идти напролом, куда удобнее выбирать уклончивые, нечеткие
формулировки.
- Понятно, - произнес сенатор в конце концов. - Организация полагает,
что избиратели предпочли бы видеть меня обычным человеком, которому
суждено умереть обычной смертью.
Джиббс кое-как стер с лица выражение растерянности.
- Простые люди, - объявил он, - не любят тех, кто живет дольше
предначертанного природой.
- Особенно, - перебил сенатор, - тех, кто ничем не заслужил подобной
чести.
- Я не ставил вопрос так резко, - запротестовал Джиббс.