"Морис Симашко. Хадж Хайяма" - читать интересную книгу автора

неизмеримо больше, чем видел он в жизни. В последнюю их встречу седой Бабур
с восторгом расспрашивал о пьяных любовных приключениях, и лицо его потело
при этом.
Выражение радости жизни было понятно бабурам только в атрибутах, в
форме, в камне Они искренне считали его веселым пьяницей, ищущим мудрости в
пивных Чувствуя то неясное, бесконечное, что было скрыто за звонким барьером
рубои, и не понимая, они понимающе переглядывались. Как обезьян к сетям, их
влекла не мысль, а ее скандальность И через тысячу лет бабуры разных стран
будут в честь него создавать клубы, пить там вино и, подвывая, читать рубои
По ним и угадают его...
Каменный бог молчал. Четкие квадраты рубои успокаивали его. Но был
литературый Садык в безбожии своей злобной посредственности. Это он указывал
на слово пальцем и, надрывая глотку, кричал о безбожии. И камень обрушивался
всей своей тяжестью.
Что еще оставалось делать Садыку? Цветистые слова-камни ведь кормили
его Он торговал ими, как торговал бы халвой, если было бы выгодней.
Кувшин пустел ..
Память посылала все это бескрайними приливными волнами. Вскипая, они
разбивались о камень
Камень требовал тишины. И когда он пошевелился, чтобы размять затекшие
колени, худой желтый паломник слева яростно сузил глаза .
Сверкающие волны прилива растаяли где-то, оставив влажную лопающуюся
пену. Уже в следующее мгновение память дала новую вспышку. Это были совсем
другие отражения: неторопливые, перегруженные подробностями недавних
событий...

"Он убоялся за свою кровь и схватил легонько поводья своего языка и
пера и совершил хадж по причине боязни, а не по причине богобоязненности "
Так оно и было, как напишет потом стремившийся к точности Ибн-ал-Кифти
1 Настоящего бога нечего было бояться В страхе людском нуждаются выдуманные
боги..
Ослы взламывали черную тишину Мерва. Из рабада, со всех четырех сторон
обрушивался на город самозабвенный хриплый рев. Ночь была полна им до
предела
Но вот рев начал стихать, все чаще слышались пухие страстные придыханья
Воздух успокаивался Когда вернулась тишина, он встал, посмотрел на открытый
сун-дук.
Чего он медлил? Никто из друзей не придет проститься. Бабуры вместе с
ним успели вырасти и состариться. Он знал это и все-таки ждал .
Тишина становилась слышней... Он поднял и положил на плечо сумку, взял
палку от собак. Вчера ее вырезал из ореха соседский мальчик.
Еще раз посмотрев на сундук, он задул огонь Перед дверью задержался.
Он давно ждал этого. С того самого дня, когда увидел глаза нового
султана Это были глаза Малик-шаха. Такие глаза были у всех Сельджукидов2:
бешеные и неморгающие.
Бешенства во взгляде султана Санджара было меньше. Зато прибавилось
что-то новое, чужое. .
Малик-шах мог собственноручно перерезать горло невинному человеку,
отобрать чужую жену, поджечь какой-нибудь город. Родился он в степи и был
честным в своей ковыльной дикости. Так же просто он накормил и защитил бы