"Жорж Сименон. Пассажир "Полярной лилии"" - читать интересную книгу автора

Мы уже сказали, что у мастерской отдельный вход. Добавим, что в
кладовке, переоборудованной художником под ванную, есть замурованная
дверь, выходившая когда-то в привратницкую.
Только благодаря этой двери, позволяющей расслышать шум в
мастерской, мы и можем сейчас, хотя бы отдаленно, представить себе,
что там произошло.
Привратница повторила нам то, что уже сообщила полиции.
Воспроизводим ее рассказ дословно:
- О господине Максе много не скажу. Это хороший жилец, человек хоть
и молодой, но степенный, только добрый слишком. Без конца приводит к
себе обнищалых соотечественников. Иные живут у него по неделям, спят
на диване в мастерской.
Шум я впервые услышала в воскресенье, после его отъезда. Но
внимания не обратила - меня же предупредили. Заметила только, что в
мастерской было, самое меньшее, человек шесть, что в том числе две или
три женщины; разговор шел по-немецки; хлопали пробки от шампанского.
На другой день я пошла туда убираться и чуть было не написала
господину Максу: его друзья превратили помещение в форменную конюшню.
По всем углам валялись бутылки и битые стаканы. В ванной стояла
грязная вода, гости вытирали руки о занавеси. Об остальном не говорю.
Так вот, некоторое время никто не появлялся. Потом - кажется, была
среда - я услышала голоса. В этот раз пришли всего двое - мужчина и
женщина, которые провели в мастерской ночь. К утру из-под двери ко мне
пробился такой сильный запах эфира, что меня подмывало пойти и
выставить их. Но дело-то было не мое, верно?
В последний раз эта публика нагрянула в прошлое воскресенье; было
их человек пять-шесть. Мне было не до них - у меня гостила невестка из
Аржантейля. Но я все-таки узнала голоса, которые слышала в первое
воскресенье.
Ушли они, по-моему, очень поздно. На следующий день рабочие начали
расчистку двора, и мне было недосуг заглянуть в мастерскую. А во
вторник у меня выходной.
По правде говоря, меня заранее тошнило при одной мысли о грязи,
которая там меня ждет, и с духом я собралась только в четверг.
Остальное вам сообщила полиция. Я так испугалась, что сломя голову
выскочила на улицу и схватила за руку первого попавшегося прохожего.
На постели лежала обнаженная девушка! Молоденькая и, должно быть,
хорошенькая, но с синяками на лице и теле.
Повсюду валялись бутылки из-под шампанского и виски. Я нечаянно
наступила на шприц и раздавила его, но экспертам все-таки удалось
сделать анализ.
Экие подлецы, верно? Увидели, что умерла - и бежать. А ее бросили
одну-одинешеньку."
Петерсен взглянул на фото своего дома - крашеного, нарядного,
словно игрушка, - и его замутило, как мутит человека, впервые
увидевшего какую-нибудь особенно отталкивающую болезнь.
Дальше в статье говорилось:
"Последние слова привратницы достаточно исчерпывающе резюмируют
положение. Уголовная полиция ведет следствие. В отношении жертвы оно
дало известные результаты; в отношении виновных - нет.