"Жорж Сименон. Пассажир "Полярной лилии"" - читать интересную книгу автора

капитана успокоили:
- Полно! Вы-то при чем тут? Кроме того, коль скоро на борту
представитель полиции...
Но человек, сказавший это, был администратором, а не капитаном. Он
просто не понимал таких вещей. Кстати, это был тот самый директор, что
подписал рекомендательное письмо Вринсу, о котором дал теперь
Петерсену дополнительные сведения.
- Лично я с ним незнаком, но мой друг, возглавляющий мореходное
училище в Делфзейле, написал мне о нем на шести страницах. Отзывается
о Вринсе, как о парне исключительного трудолюбия и честности. Отец его
вроде бы заместитель начальника метеослужбы на Яве. В десять лет по
слабости здоровья мальчишка должен был уехать с Востока и провел
юность в голландских пансионах. Семейной жизни практически не знал. За
девять лет всего два раза ездил на каникулы к своим. Два года назад
мать его умерла на Яве, и, естественно, он не сумел повидать ее перед
смертью.
С тех пор он стал работать еще упорней, и по воскресеньям в
Делфзейле его приходилось выманивать на берег хитростью или выгонять с
учебного корабля в приказном порядке...
"Полярная лилия" начинала вторую половину рейса. От Гамбурга до
Бергена - это еще юг, усеянный большими городами. А вот теперь,
особенно после завтрашнего захода в Тронхейм, судно будет
останавливаться лишь у свайных причалов перед поселками,
представляющими собой кучку деревянных домишек.
Уже сейчас склоны фьордов справа от парохода были совершенно белы.
Над самой водой летели гаги, иногда в волны ныряли морские ласточки.
Для начала капитан сделал ежедневную запись в вахтенном журнале.
Затем положил локти на бюро красного дерева и начал чертить на чистом
листе бумаги нечто неопределенное.
Мало-помалу из его каллиграфических забав родилась своего рода
схема: жирная точка, затем тонкое - одним движением пера - тире и
новая точка; потом опять тире, опять точка... Точка... Тире.
А в целом - неправильная геометрическая фигура, ломаная линия с
черной точкой на каждом углу.
Первая точка олицетворяла советника полиции фон Штернберга, убитого
у себя в каюте. Дальше шел Эрнст Эриксен, вопреки всему существующий
во плоти либо где-то в Ставангерском порту, либо в каком-нибудь
закоулке "Полярной лилии". Затем Петер Крулль...
Тире удлинилось, утончилось и стало точкой - Катей Шторм, рядом с
которой Петерсен пометил Вринса.
Все? Капитан колебался, потом медленно двинул рукой, и с его пера
соскользнуло шестое жирное пятнышко - Арнольд Шутрингер.
А почему бы и нет?
Бессознательно капитан придал фигуре форму многоугольника, но без
одной, последней стороны.
Петерсен сердито перечеркнул рисунок, встал и раскурил трубку. Вот
тут-то он и позвонил стюарду, приказав разыскать третьего помощника.
Пожалуй, больше всего Петерсена раздражало чувство, что между этими
шестью пятнышками, этими шестью людьми, есть некая общность, есть
точки соприкосновения, может быть, даже соучастия, а он бессилен в