"Жорж Сименон. Пассажир "Полярной лилии"" - читать интересную книгу автора

Третьему помощнику едва исполнилось девятнадцать. Петерсен был
вдвое шире и тяжелей его. И все-таки, раззадорясь, как молодой
петушок, голландец выпалил:
- Есть вопросы, на которые джентльмен не отвечает.
Капитан побагровел, в свой черед поднялся и чуть было не влепил
мальчишке пощечину.
- Ас каких это пор джентльмены лгут? - жестко отпарировал он. - С
каких пор джентльмен клянется, да еще в присутствии полиции, что
видел, как человек бросился за борт, хотя это вовсе не человек, а
мешок с углем?. .
Капитан почти тут же раскаялся в своей вспышке - так страшно
исказилось лицо Вринса. Молодой человек раскрыл рот не в силах ни
заговорить, ни вздохнуть. Зрачки его с отчаянием и тревогой впились в
Петерсена. Побелевшие пальцы беспомощно задвигались.
- Я... Я...
- Ну-с? Вы в самом деле видели, как Эриксен прыгнул в воду?
На лбу третьего помощника заблестели капли пота, кадык судорожно
заходил вверх и вниз.
- Мне нечего сказать.
А ведь он вот-вот разрыдается!.. Капитан был уверен в этом,
настолько уверен, что его подмывало хлопнуть щенка по плечу, крикнуть
ему:
"Перестаньте себя изводить, дуралей! И не воображайте, что какая-
нибудь там Катя Шторм стоит этого".
Но Петерсен промолчав, о чем вскоре и пожалел. Он взглянул на свей
незаконченный многоугольник и еще раз мысленно сблизил точки,
означавшие влюбленных.
Он был слишком взбешен, а гнев - плохой советчик.
- Вот, значит, кого в Делфзейлском училище считают парнем
исключительной честности! - пробурчал он достаточно внятно, чтобы его
расслышали.
И тут Вринс со слезами на ресницах чуть ли не простонал
надломленным голосом:
- Разве в Норвегии честность состоит в том, чтобы предавать
женщину?
Он больше не владел собой. Был готов на все. Дышал прерывисто и
шумно.
Капитан на секунду потерял дар речи.
- Даже если эта женщина - вульгарная...
- Замолчите! Запрещаю вам...
И Петерсен замолчал. Кончилось! Ярость его внезапно улеглась. Он
понял, насколько смешна эта сцена и омерзителен подобный разговор.
Эдак он, чего доброго, кончит дракой с перевозбужденным подростком,
губы которого пляшут в конвульсивной дрожи!
Омерзительно! И, как всегда в таких случаях, начинаются намеки,
обидные для другой нации!
Воцарилась тишина. Капитан мерил шагами три погонных метра своей
каюты.
- Чем могу еще служить? - с трудом выдавил Вринс.
Петерсен опять промолчал, лишь взял на ходу листок с