"Жорж Сименон. Человек из Лондона" - читать интересную книгу автора

заранее принял решение - все выслушать и поступить так, как ему скажет
англичанин.
Даже вернулся бы в будку за чемоданом. Разве это не заметно по его
виду?
Но человек из Лондона не шагнул ему навстречу, не заговорил; глаза его
лихорадочно блестели, рот скорбно кривился, и он лишь смотрел, как
стрелочник проходит мимо.
Малуэн споткнулся, поступь его стала неуверенной: он ждал удара или
нападения. Потом свернул налево, дорога была настолько ему знакома, что он
прошел бы по ней с закрытыми глазами. Обернуться он не смел и даже
почувствовал облегчение, услыхав за спиной шаги англичанина.
На остановке такси стояли водители. Малуэн сообразил, что пересекает
рынок, но ничего не увидел вокруг, по крайней мере ничего в отдельности - и
не только из-за густого тумана. Он был поглощен одной мыслью: клоун его
преследует.
Он пришел в себя, лишь услышав голос жены:
- Ну, теперь ты сам видишь, что у тебя грипп!
Раз уж речь зашла о гриппе, то это целиком по ее части - повод
готовить отвары, напускать на себя еще более несчастный вид и, не боясь
мужа, шпынять мальчишку. Малуэн был разбит, опустошен, подавлен, и тем не
менее ему нужно было все обдумать.
Только не так, как это делает жена, которая способна по три дня
обсуждать покупку кастрюли или бесконечно пережевывать вопрос о том, брать
ли Эрнесту уроки игры на скрипке, о чем уже больше года говорят и в его
семье, и у шурина.
Все обдумать! Не исключено, что англичанин бродит возле дома. Ему
известно, что Малуэн все знает. Или по крайней мере может знать.
Нести чемодан в полицию слишком поздно. Но даже если и не было бы
поздно, Малуэн решился бы на такой шаг лишь скрепя сердце.
Что произойдет, если англичанин останется в Дьеппе? Будет ли и впредь
высовывать свою клоунскую башку из-за каждого угла?
Малуэн встал с кровати и отворил окно так же резко, как в первый раз,
но не увидел никого, кроме жены Батиста, разносившей по домам рыбу, да еще
своей жены, которая, поторговавшись, купила сельдей. Опять сельди!
Он немного поспал. Теперь за пеленой тумана угадывался желтоватый диск
солнца.
Накануне в это время Малуэн, против обыкновения, был на улице. И может
быть, потому, что это было непривычно, сохранил приятное воспоминание о
своем бесцельном шатании, особенно от стаканчиков, пропущенных в
"Швейцарии", лучшем кафе города, а не в какой-нибудь забегаловке.
Вне четырех стен, среди шума и толпы движения, лучше думается. Мелочи
не заслоняют главного. Он оделся, и тут, как следовало ожидать, на шум
прибежала жена.
- Надеюсь, ты не собираешься на улицу?
Очень хотелось бы избежать сцены, но...
- Отстань!
- Потом вернешься и начнешь жаловаться, что заболел! А ухаживать за
тобой мне.
Не чудно ли получается? Живешь с женщиной двадцать два года, имеешь от
нее детей, делишь с ней заработок, а по сути дела - чужой она тебе человек!