"Жорж Сименон. Негритянский квартал" - читать интересную книгу автора

говорили:
- Кстати, у тебя не найдется какой-нибудь работы для нашего друга
Дюпюша? Он инженер, приехал из Франции...
- Ты был у Чавеса Франко?
- Еще нет...
Эжен Монти был непохож на человека, который работает. Дюпюш знал, что
Эжен женат на местной девушке, видел их вместе в окнах квартиры на
четвертом этаже прекрасного современного здания.
Оба Монти неважно говорили по-французски, в их речи часто
проскальзывали жаргонные словечки. К Дюпюшу они обращались с известной
почтительностью.
- Ваша жена очень мила... Че-Че прямо втюрился в нее, а это случается
редко. Раньше он и слышать не хотел, чтобы за кассой сидел кто-нибудь,
кроме его жены.
Ну а он, Дюпюш, что будет с ним? Его попросту погрузили в машину, к
крыше которой были привязаны стол ножками кверху и железная кровать, потом
туда же поставили кувшин и ведро.
Его привезли сюда, провели через мастерскую портного Бонавантюра и
оставили в этой комнате с розовыми обоями. Соседка, старая негритянка,
вернулась на кухню стряпать обед. Ее место на веранде заняли двое негров;
подперев голову рукой, они глядели на улицу, где играла детвора.
У себя в Амьене Дюпюш никогда не стал бы разговаривать с такими
людьми, как эти Монти или даже Че-Че.
- Не смей играть с уличными мальчишками! - говорила мать, когда он был
еще маленьким.
- Он женился на дочери трактирщика, - презрительно бросил отец, когда
один их знакомый обвенчался с Мартой, отец которой держал бистро за углом.
Даже в школу Дюпюша заставляли ходить в перчатках. Мать его ни за что
на свете не пошла бы на рынок за сто метров от дома, не надев шляпку с
вуалеткой, - в те времена вуалетки еще носили.
В этом мире не пили спиртного. В шкафу, правда, стоял графин с вином,
но вынимали его оттуда два-три раза в год, когда из Парижа приезжал дядюшка
Гийом, торговавший зонтами в лавке возле кладбища Пер-Лашез.
Кем были бы эти Монти во Франции? Что касается Че-Че, то он сам
говорил, что начинал в Америке официантом в кафе Вашингтон-отеля.
Спускались сумерки, и пурпурный свет, озарявший дома напротив, стал
гаснуть. Комнаты в этом доме, в сущности, не были комнатами. Жили здесь на
верандах, а в комнатах часто не было даже дверей. Жизнь протекала у всех на
виду.
Вот старый негр перевязывает больную ногу, женщина стирает в ведре
белье, по полу ползают голые ребятишки.
Где-то слева вокзал - оттуда доносятся паровозные гудки. Справа
слышатся звонки и грохот трамваев.
У Дюпюша всегда глаза были на мокром месте, они краснели даже от
легкого сквозняка. Он часто плакал из-за пустяков. И теперь ему захотелось
плакать, склонившись над этой немощеной улицей, где он был единственным
белым.
"Завтра не буду пить! - дал он себе слово. - Оденусь поприличнее и
пойду к французскому посланнику. Он мне что-нибудь подскажет...".
Дюпюш чувствовал себя покинутым. Монти, Че-Че и прочие оставили его,