"Жорж Сименон. Дело Фершо" - читать интересную книгу авторазаводов, созывавших рабочих. Начал работу и находившийся поблизости кран.
- Ты не спишь? - Нет. - Мы надолго здесь? - Не знаю. Думаю, да. - На что он надеется? На этот вопрос Мишель тоже не мог ответить, хотя и начал смутно догадываться. Теперь ему удавалось лучше разбираться в реакциях необыкновенного человека, с которым он жил несколько недель и чьи поступки сначала так раздражали его. Но Мишель не мог поделиться с Линой своими ощущениями - они были слишком сложными и смутными. Скажем, он начал догадываться, что только тоской можно было объяснить то презрение, с которым Фершо относился к вещам и людям. Но эта тоска была отлична от той, которую мог бы испытывать он, Мишель. Бесконечная, холодная тоска человека много повидавшего, все понявшего, вернувшегося к истокам и оценившего наконец всю тяжесть человеческого одиночества. Эта тоска была одинаковой в парижском дворе, и в доме в дюнах или в старом аристократическом особняке на улице Канонисс. Можно было догадаться, что Фершо уже испытал эту тоску на своей моторке, пока мотался в ней по рекам Убанги. Он сделал все, что было в его силах. Дальше идти было некуда. Ему принадлежала обширная территория, где он был подлинным хозяином. Можно было легко предположить, что именно ради того, чтобы отвлечься, он и начал эту настойчивую и несколько наивную борьбу с чиновником Аронделем. Быть может, также - но это было совсем маловероятно - он даже нарочно Разве не испытывал он облегчения, снова противопоставляя себя противнику, для чего ему пришлось отправиться во Францию, от которой он совсем отвык, где ему было не по себе и где пришлось снять в качестве убежища первый попавшийся дом в дюнах? Бороться! Но не с тем, чтобы угодить в первый же капкан, как животное в лесу, не для того, чтобы позволить запереть себя в четырех стенах тюрьмы или психушки! Сознание опасности подстегивало его в такой степени, что, несмотря на припадок малярии, он сорвался с места и вот уже два дня мотался по дорогам не выказывая никаких признаков усталости. Спал ли он сейчас? Эти два дня и особенно ночи сблизили их. Составной частью их новых отношений стала и Лина. Они записались у вдовы Снук под именем супругов Манье. Точнее, никто не стал их записывать, потому что не предложили регистрационной книги. Они просто назвали себя так, и их пустили на постой. Мишель объяснил, что отец его жены г-н Дантю, бывший моряк, страдает неврастенией, и врач посоветовал ему подышать морским воздухом. Дом в конце набережной не походил ни на таверну, ни на семейный пансион. Спустившись на ступеньку вниз, вы попадали в очень чистую комнату, похожую скорее на столовую, чем на помещение кабачка, с цветной клеенкой на круглом столе, портретом покойного Снука на стене и медалями, прикрепленными к рамке: г-н Снук при жизни был хозяином буксира и дюжину с лишним раз участвовал в спасательных операциях. |
|
|