"Жорж Сименон. Семейство Питар " - читать интересную книгу автора

Защелка отодвинулась. Дверь приоткрылась, Матильда выглянула, но лицо
ее осталось все таким же суровым.
- Что случилось? - осведомилась она.
Ланнек почувствовал, как улыбка застывает у него на губах, но все-таки
потянулся к двери.
- Да перестань же злиться! - промямлил он. - Уверяю тебя, я...
Дверь захлопнулась, защелка встала на место, и раздались два шлепка -
обувь сбросили на пол. Ланнек занес кулак. Было мгновение, когда он чуть не
грохнул в дверь, но затем рука поднялась еще выше и наткнулась на переносной
фонарь, который держали в кают-компании на случай, если откажет
электричество. Абажур у него был зеленый.
Ланнек ухватился за днище, секунду поколебался, потом пожал плечами и
рванул изо всех сил. Жест пришлось повторить: фонарь был закреплен надежно.
Кают-компания наполнилась грохотом. За дверьми кто-то заметался. Это,
конечно, Кампуа. Наверняка ломает себе голову: уж не стряслось ли что-нибудь
с судном?
Ланнек ушел к себе, захлопнул дверь и, не раздеваясь, бросился на
койку.
Несколько минут он пролежал, даже не прислушиваясь к тому, что
происходит за переборкой. А когда все поуспокоилось, различил голос жены и
понял, что Матильда с феканцем наводит порядок или просто подсчитывает
убытки.

3.

Он проспал два часа, а в пять уже сидел в кают-компании под переносным
фонарем без абажура - его успели водворить на место. Молча - так уж было
заведено - феканец поставил перед Ланнеком на зеленое сукно стола чашку с
кофе.
Подобно тому как факиры приводят себя в гипнотическое состояние,
созерцая хрустальный шар, Ланнек обладал способностью служанок и домохозяек
отвлекаться от действительности за чашкой кофе с молоком.
Чашка была огромная, из фаянса, толщиной чуть ли не в сантиметр.
Сгущенку Ланнек подливал сам из продырявленной в двух местах банки.
В эту минуту он еще качался на полпути между сном и явью: зевал,
расправлял затекшие члены. И аромат горячей сладкой жидкости лишь постоянно
вытеснял другой запах, тоже занимавший определенное место в монотонном
течении дней, - запах только что покинутой койки. Ланнек никогда не
осмелился бы признаться, что, ложась вздремнуть после обеда, он втягивает
воздух ноздрями с тем же наслаждением, что и лошадь, вернувшаяся в родную
конюшню. А когда он проводил несколько дней на берегу, ему было не по себе в
любой другой постели - даже в постели собственной жены.
- Кампуа!
Ланнек не повысил голос: он знал, что феканец где-то поблизости.
- Ветер переменился?
Даже подремывая за чашкой кофе с молоком, он мысленно следил за ходом
судна. Точно так же, отдыхая, он сквозь сон отметил, что часа в четыре бриз
ослаб и уступил место дождю, время от времени принимавшемуся хлестать по
иллюминаторам каюты.
Теперь он слышал, как волны бьют о корпус парохода, и удары их