"Жорж Сименон. Льет дождь" - читать интересную книгу автора

Отпустив очередного покупателя, матушка взбегала наверх, как всегда
свежая и опрятная, как всегда в клетчатом фартуке с развевающимися на плечах
крылышками.
- Вам ничего не надо, тетя Валери?.. Малыш не шалит?..
Именно в то утро разговор зашел о бабушке Альбера. Почти каждый день, в
один и тот же час, я видел, как она выходила из двери, примыкавшей к мучному
лабазу. Я частенько недоумевал, как это Альбер остается совершенно один; я
даже тревожился, так как мои родители никогда не оставили бы меня дома
одного.
Звали ее мадам Рамбюр. Она была высокая, сухопарая, с ровным сероватым
лицом и в перчатках такого же серого оттенка. Она бросалась в глаза хотя бы
потому, что в отличие от всех прочих женщин отправлялась за покупками одетая
как на парад: в шляпке, лиловой вуалетке и с ридикюлем на серебряной
цепочке.
Не обращавшая ни на что внимания, тетя тем не менее сразу приметила
мадам Рамбюр, и я, не давая себе в том ясного отчета, догадывался: так оно и
должно быть.
- Что это за фря такая? Воображает о себе слишком много!
Но мадам Рамбюр ничего о себе не воображала. Одетая как бы в полутраур,
она просто держалась с достоинством. Конечно, она осторожно приподнимала
юбку, переступая через капустные отбросы или лужи, и остерегалась
прислоняться к прилавку. Равно как остерегалась отвечать на зазывания
торговок и, для того чтобы купить самую малость, дважды обходила весь рынок.
- Несчастная женщина... - вздохнула матушка. - Я как-нибудь вам
подробно расскажу... Муж ее занимал видную должность... Если не ошибаюсь, в
интендантстве... А сын негодяй... Он уже... - Она понизила голос, но мне все
равно было слышно: - Он уже дважды сидел в тюрьме... Внука она к себе взяла,
у него чахотка... Живут в двух комнатах, неизвестно даже на что...
Два слова поразили меня: "тюрьма" и "чахотка". Я посмотрел на окно
Рамбюров и увидел Альбера: он сидел в своем креслице и листал книжку с
картинками. Может, это он от чахотки так похож на девчонку? Но почему его
водят всем на потеху с длинными локонами? И почему одевают так чудно? В тот
день, например, на нем была синяя бархатная матроска, такую носил и я до
того, как мне купили охотничий костюм. Но вместо воротника с полосками на
него надели большой белый репсовый воротник, обшитый кружевами.
Тетя Валери осмотрела его и промолчала. Ей, видно, приятно было
сознавать, что хоть этот болен. Но тут в лавке звякнул колокольчик. Матушка
исчезла в лестничной клетке. Я услышал голос часто заходившей в лавку рыбной
торговки, она жаловалась:
- Уж и не знаю, что с нами будет, всё забастовки да забастовки...
Я стал расспрашивать тетю:
- Что такое забастовка?
- Это когда рабочие не хотят больше работать.
- И что же они тогда делают?
- Дерутся с жандармами и перерезают бритвой сухожилия лошадям... - Лицо
ее дышало злобой. Маленькие, подернутые влагой глазки вперились в меня. -
Если так дальше пойдет, не миновать революции...
Вот тут я и почувствовал, что она меня ненавидит. Она ненавидела меня
не так, как ненавидят кого-нибудь взрослые, а как мог бы меня ненавидеть
завистливый сверстник. Почему же я все-таки продолжал ее расспрашивать?