"Жорж Сименон. Льет дождь" - читать интересную книгу автора

- А кто такой Феррер?
- Анархист...
- А что такое анархист?
- Тот, кто хочет сделать революцию и бросает бомбы...
На то, чтобы переварить все это, мне требовались часы, а то и дни, и,
мгновенно забыв про тетю Валери, я вновь погрузился в созерцание дождя,
железного карниза и рынка с молочно белевшими, как большущий глаз, часами;
но сквозь все это, будто сквозь филигрань, мне более или менее отчетливо
представлялись другие картины: чахоточный Альбер с его сидевшим в тюрьме
отцом, анархисты, Феррер, рабочие, которые перерезают сухожилия лошадям...
Мне случалось подолгу так забываться, а потом я, вздрогнув, просыпался.
На этот раз от моих грез меня оторвал тетин голос. Она сунула руку себе под
юбку и извлекла мелочь.
- На!.. Сходи возьми мне журнал, все расхватывают, читают...
Я посмотрел на площадь: вокруг киоска толпились люди, показывая друг
другу иллюстрированный журнал. Я бегом спустился вниз.
- Куда ты? - забеспокоилась матушка.
- Купить журнал тете Валери.
Насколько я помню, это был "Пти журналь иллюстре". На цветной обложке
фотография остриженного бобриком усатого мужчины с темными глазами.
"Анархист Феррер".
А на тыльной стороне другая цветная картинка: какой-то двор, стена,
стоящий человек с завязанными глазами и солдаты, вскинувшие ружья. "Казнь
Феррера".
Это меня потрясло. Я поднял голову: Альбер смотрел на меня, смешно
приплюснув нос к стеклу. Я почувствовал, что он мне завидует; может, тому,
что я на улице с непокрытой головой под дождем, а может, тому, что у меня в
руках иллюстрированный журнал.
- Одним меньше, и то неплохо! - немного погодя с удовлетворением
провозгласила тетя. - Пойди принеси очки. Когда прибудет "Пти паризьен", не
забудь мне купить...
Как удавалось это матушке, не представляю. Когда я утром в половине
восьмого спускался вниз, полы в лавке и на кухне были вымыты, кофе сварен и
стол накрыт. Каким чудом, никогда не теряя из вида прилавка, она ухитрялась
все закупать? Когда чистила картошку и ставила варить суп?
И всегда она была опрятна, даже щеголевата, как выражался отец. Да еще
каким-то образом успевала прогладить нижнее белье, заштопать мне чулки и
даже сшить кое-что из одежды.
- Пойди спроси мать, когда же мы сядем за стол...
Туша тети Валери приходила в движение; чтобы спуститься по узкой кишке
винтовой лестницы, ей требовалось добрых две минуты.
- А где сегодня пропадает твой муж?
- Он уехал в Пор-ан-Бессэн... Вернется поздно...
- Словом, ты его почти не видишь.
- Только вечерами... Что поделаешь, торговля...
Из-за той же торговли я часто пропускал занятия в школе и почти не
помню, когда гулял с матушкой, - лавку открывали даже по воскресеньям.
Послеобеденные часы прошли без особых происшествий. Тетя Валери дремала
в кресле, в комнате сгущались сумерки. Уборщики, одетые в робы, как моряки,
мыли из шлангов рынок, а в три часа прошел фонарщик и зажег газовые фонари.